Сегодня Гусев, сославшись на необходимость встречи с Поповым, задержался с утра дома, твёрдо решив к десяти подъехать в валютный отдел «Беларусбанка» на улице Ленина. Во-первых, там обычно крутились наиболее крупные наличные деньги, а во-вторых, это было близко к работе.
До встречи с Поповым в парке Фрунзе оставалось около десяти минут. «Как раз успею», — решил Гусев и, повернув в одну из самых пустынных и глухих аллей, начал замедлять время. По установившейся полной тишине Гусев понял, что всё прошло удачно и вышел из аллеи на открытое место.
Вокруг замерли редкие прохожие, возле лиц которых, словно на стереофотографии, застыли клубы пара.
Поднявшись наверх, Гусев пересёк улицу с застывшими на месте автомобилями и поймал себя на мысли, что почти не испытывает страха. Постепенно он привыкал к этому новому, необычному миру, где всё было относительно, словно кто-то неизвестный решил продемонстрировать Вячеславу правильность теории Эйнштейна.
Возле валютного отдела, двери которого выходили прямо на улицу, никого не было. Гусев ещё раз огляделся по сторонам — вокруг была застывшая, многолюдная и… совершенно безлюдная улица. «Оказывается фраза «В городе как в пустыне» тоже может иметь буквальное значение», — подумал Гусев и взял в ладони горсть снега, но не почувствовал холода. На улице был мороз, хорошо ощущаемый Гусевым по пути в банк, но сейчас Вячеслав ничего не чувствовал. Вернее, он хорошо ощущал упругость воздуха, но абсолютно не чувствовал температуру.
Войдя внутрь, Гусев сразу же увидел двух милиционеров-охранников, застывших за столом в скучающей позе с остекленевшими, уставившимися в одну точку глазами. «Наверное, я сам, когда меня везли в минский госпиталь, выглядел не лучше», — усмехнулся Вячеслав и прошёл в операционный зал.
В первой кассе пожилая женщина подписывала какой-то документ. У дальнего окошка стояло несколько молодых мужчин. Одного из них Гусев хорошо знал — тот работал валютчиком возле универмага. К нему Вячеслав подошёл сразу. Обыскав карманы, Гусев даже присвистнул и сам же вздрогнул от собственного свиста, громко прорезавшего тишину, нарушаемую лишь запоздалым топотом его шагов. Свистеть было от чего — из карманов валютчика Вячеслав сразу же выудил восемьсот сорок долларов. Гусев хотел обыскать и остальных, но потом подумал, что среди посетителей могут быть и такие, кто собирал деньги несколько лет, и стал искать дверь, ведущую внутрь касс. Обычно такие двери запирались на ключ.
Так оказалось и в этот раз, но сами пластиковые перегородки, отделявшие кассы от операционного зала, были невысокими, и Гусев решил через них перелезть. Сбросив верхнюю одежду на стоящий рядом столик и, подойдя к перегородке, Гусев подпрыгнул, попытавшись зацепиться за верхний край. В первый раз ему это не удалось. Вторая попытка получилась более удачной. Ухватившись за верхний край пластика, Гусев подтянулся, вставил ногу для опоры в окошко кассы и перелез на другую сторону. Уже оттуда Вячеслав попытался спрыгнуть вниз, но просто повис в воздухе. Тогда он с силой потащил своё тело вниз и оказался на полу в кассе. Но тут произошло непредвиденное — Гусев неожиданно для себя зацепил кабель компьютера, монитор которого тут же поплыл к стене. Гусев попытался его поймать, но не успел — монитор подлетел к стене и быстро покрылся множеством трещин, словно был сложен из мозаики. «А ведь это взрыв!» — с досадой подумал Гусев и, схватив пока ещё целый монитор, аккуратно перенёс его под стоящий тут же стол, затем поднял со стула кассиршу и перенёс её в соседнюю кассу-клетку.