— Не знаю. По-моему я всё рассказал… Всё, как было, — пожал плечами Гусев. — Теперь можно узнать о Барловском?
— Можно, — кивнул Мухин. — Что тебя интересует?
— Как его состояние?
— Если в смысле денег, то неплохо — мы обнаружили не меньше сорока тысяч долларов, а если в смысле здоровья, то хуже некуда — ночью Барловский умер. И, между прочим, умер после того, как ты его допросил.
— Умер? — растерялся Гусев.
— Именно так. Но и из-за этого мы бы тебя к койке не приковывали. Разве не так?
— Пожалуй, — кивнул Гусев.
— Так ты ничего больше не хочешь нам рассказать?
— Я всё рассказал…
— Думаю, что далеко не всё. Артём Фёдорович, помогите Гусеву, а то он что-то стал страдать амнезией.
— Хорошо — мы тебе кое-что расскажем, Вячеслав. Кое-каких деталей нам не достаёт, но ты в этом поможешь. Если ты, конечно, захочешь это сделать, откликнулся Вишневецкий и, подойдя к койке Гусева, разложил перед Вячеславом несколько фотоотпечатков, выполненных на цветном лазерном принтере. — Как ты думаешь — что это такое? Мне этот человек почему-то кажется очень знакомым. А ты его узнаёшь?
Гусев взглянул на отпечатки и едва сдержался, чтобы не выдать своего волнения: на трёх снимках можно было различить нечёткое, размытое, но всё же легко узнаваемое его собственное изображение. На фотографиях был он сам. На первых двух снимках на фоне входных дверей в валютный отдел «Беларусбанка», а на третьем — возле входной двери в управление УКГБ.
— Ну, как — узнал? — спросил Мухин, внимательно наблюдавший за реакцией Вячеслава.
— Даже не знаю — по-моему, это похоже на мою собственную фотографию, неуверенно предположил Гусев.
— Похоже? Это не просто похоже — это ты и есть!
— Тогда почему, Алексей Иванович, силуэты зданий, машины и, самое главное, лица остальных людей чёткие, а моё — размытое? Здесь не может быть монтажа? — спросил Гусев.
— Исключено! — сразу же возразил Мухин. — Фотографии сделаны при помощи оперативной съёмки. Только съёмка не совсем обычная — цифровая видеокамера вместо двадцати пяти кадров в секунду слышала пятьсот. Но и это ещё не всё первый снимок сделали во время странного и загадочного ограбления банка, второй — вчера вечером возле управления…
— …а последний, — продолжал Мухин, — сделан днём возле банка как раз в то самое время, когда у инкассатора пропала валюта из сумки. Как ты думаешь — что из этого следует?
— Не знаю… Уж не то ли, что я ограбил банк и инкассатора?! постарался изобразить возмущение Гусев.
— Именно это и следует — ты очень точен в своих предположениях, кивнул Мухин. — Точнее, не обязательно ты лично, но твоё присутствие обозначилось ясно. И это ещё не всё — на ручке входных дверей банка остались отпечатки твоих пальцев — мы специально пропитали твои руки и перчатки заранее особым составом. А на ручку двери нанесли порошок-проявитель. В ультрафиолетофом диапазоне чётко просматривается рисунок твоих перчаток. И последнее — в управлении обнаружена крупная сумма валюты, примерно совпадающая с количеством украденной наличности в валютном филиале «Беларусбанка» на Ленина. Как только мы получили снимки, тут же устроили обыск в управлении и не ошиблись, как видишь, в своих предположениях. А после того, как нашли деньги, отправились к тебе. Ты не открывал дверь, а твоя соседка, выглянувшая на шум, сообщила, что ты приехал накануне пьяный. Пришлось сломать дверь. Ты лежал на полу в коридоре. В кармане твоего пальто была обнаружена сотенная купюра. Её номер совпадает с номером одной из купюр, которые вёз инкассатор — номера всех сотенных купюр последнюю неделю записывались по моему приказу. Мы проверили тебя на алкоголь — ты был трезвым. Согласись, что даже половины этих улик достаточно, чтобы понять, что ты напрямую связан с ограблениями. А тут ещё и смерть Барловского. В общем, Вячеслав, положение твоё хуже некуда! А теперь я хочу задать тебе несколько вопросов, если ты не возражаешь?! — Мухин смотрел на Гусева, словно удав на кролика, ожидая, что тот вот-вот поддастся чужой воле.