— Не люблю я их, — буркнул будущий пилот.
— Ну ясно, — подавленно согласился Кир. — Не любишь. Понятно.
И, помолчав немного, добавил:
— Уж не знаю, где ты вчера был… только… знаешь, так и из Академии вылететь недолго.
— Ты на что намекаешь?
— Ни на что.
И Кир уткнулся в вирт-окно.
На следующее утро стало намного лучше, хотя мышцы и напоминали кисель. Но Тед с показной бодростью встал, принял душ и, насвистывая, приготовил себе кофе. Кир тем временем собрался и вышел — тогда Теодор выплеснул бурую жижу: смотреть на неё было по-прежнему трудно.
Он успел минут за пять до начала. Аудитория постепенно заполнялась. Тед никак не мог заставить себя сосредоточиться — то, что обычно воспринималось как цельная картинка, словно бы рассыпалось на осколки, и он рассматривал эти фрагменты по отдельности, внимательно, пытаясь соединить. Вот Шуон, сдержанно жестикулируя, что-то говорит Аанден. Наверняка впаривает про историю Земли. Перед ними — крохотное вирт-окно с застывшим чёрно-белым изображением: на склоне, усыпанном белыми цветками, девушка и парень в странной одежде. До Теда доносится — «композиция кадра», «Куросава». Кто такой Куросава — хмырь в кадре или, наоборот, режиссёр — неясно. Да и не важно.
Сэл задумчиво покусывает ноготь указательного пальца. Тед поспешно отводит глаза — и утыкается взглядом в Вика, с этими его рыжеватыми волосами и костлявой бледной физиономией. Между Виком и Сэл — планшет с виртуальными шахматами, Вик прикасается к прозрачной зеленоватой пешке и почему-то краснеет.
Хахтанг входит в аудиторию, оглядывается, добродушно и рассеянно улыбается. Тед знает, что центаврианская мимика не соответствует человеческой, и на самом деле лицо одногруппника выражает что-то совсем другое, но что именно — вспомнить не удаётся.
Он отсидел две пары, а третьей была физподготовка. Теодор поплёлся к спорткомплексу и почти дошёл, всё-таки лишнюю отработку приобретать не хотелось. Но у самого входа в здание свернул на боковую дорожку и полтора часа почти неподвижно просидел на скамейке, укрытой разросшимся высоким кустарником с редкими вымороженными красными плодами на по-зимнему голых ветвях.
Пятой парой было черчение. Тед вкривь и вкось выполнил требуемое, отослал на преподавательский терминал и до конца занятия рисовал в планшете загадочные космические корабли, что-то среднее между центаврианской тарелкой и боевым крейсером Альянса.
В комнате общежития Кира не было, но, видимо, он забегал днём, потому что на койке Теда лежал раскрытый экземпляр Устава. Несколько строчек были отчёркнуты карандашом.