— Ну точно чокнутый, — Краб фыркнул, то ли сердясь, то ли посмеиваясь. — Ладно… попробую разузнать. Или сам тебе куплю, или на нужного человека выведу. Раз уж тебе интересно, давай ещё одну штуку покажу. Это уже не ремесло, а искусство. Смотри. Сворачиваешь круглый косяк и разрезаешь пополам. Теперь — ещё два… тут можно порыхлее… Во-от… а теперь…
Через пару минут изумлённый новичок любовался на диковинный косяк — тот имел вид ромбической рамки. Вот это действительно было здорово!
— Я так непременно научусь, — впечатлённо пообещал он, представив, как в компании, небрежно…
— Чем больше практики, тем лучше результат, — обнадёжил Краб. — А вообще-то, ты забегай. Тебе до космопорта пилить и пилить, а меня Босс по дороге закидывает.
Вернувшись в общежитие, курсант стянул комбез, и тут Кир, сидящий, как всегда, за своим терминалом, вдруг подозрительно потянул носом воздух.
— Тед, сдурел? Я тебя, кажется, предупреждал.
— А что такое?
— А то. Будто сам не знаешь. Я этот запах ни с чем не перепутаю.
— Это моё дело. Не лезь.
— Не моё, значит? То есть, ты мне не друг?
— А что, друг — это тот, в чьи дела можно нос совать?
— Нет, — ровным тоном отозвался Кир. — Тот, кого надо предупредить, если он делает глупости. Я на это дело насмотрелся. У себя дома. Ну, то есть, в нашем городе. Тед, не надо, а?
— Да я и не… да ладно тебе. Я и не собираюсь втягиваться. Так, интересно просто. И я осторожен. Знаю, что дня за три перед полётом не стоит.
— Ты много знаешь для того, кто не собирается втягиваться, — чужим голосом отозвался Кир. — Завязывал бы ты с этой подработкой. Я же вижу, что с неё и началось.
— А жить мне на что?!
— Ну тогда хоть думай головой, — безнадёжно попросил приятель.
Тед считал, что он-то как раз думает. Тем более, что и надымил скорее не он сам, а Краб — но объяснять это Киру значило бы почти что оправдываться.
* * *
Однако тренироваться в новом искусстве было решительно негде.
Через несколько дней Кир, вопреки обыкновению, застал будущего пилота дома. Хищно склонившись над столом, тот сосредоточенно копался в чём-то, не видимом за широкой спиной. Сосед подошёл ближе.
— О, привет! Ты не…
Кир осёкся и уставился на кучку сероватой травы и десяток самокруток различной степени неряшливости. Стол перед Теодором был засыпан обрезками полупрозрачной бумаги и кусочками стеблей, слишком жёстких для того, чтобы пойти в дело, и с презрением отвергнутых. Парень отодвинул в сторону очередное изделие и поднял голову.
— Тед, ты охренел?! Теперь ещё и хранение! Совсем спятил! Да тут на «особо крупные» потянет! Ты что, не понимаешь?..