Частный сектор, в котором жили родители, выглядел пустым и сонным. В некоторых домах уже не светились окна, горела только иллюминация на крышах и заборах. Марк свернул к родительскому дому, с удивлением отмечая, что в нем света тоже нет. Франц и Белль улетели домой утренним рейсом, но родители должны быть дома. И еще слишком рано, чтобы они легли спать. Мама никогда не ложилась раньше полуночи, а отец и вовсе порой засиживался в кабинете до трех утра. Только сейчас Марк подумал, что следовало предварительно позвонить. Все случилось так быстро, что такая простая вещь, как телефонный звонок, даже не пришла ему в голову.
Он въехал во двор, остановил машину и вытащил Гретхен. Конечно же, он не оставит ребенка одного, но, может быть, родители все-таки дома, просто в другой части большого особняка, окна которой не выходят во двор? Отец мог быть в ванной, а мама — читать в спальне. Марк позвонил в дверь, и тут же услышал торопливые шаги в коридоре.
Мама появилась на пороге в строгой стильной одежде, с макияжем и элегантной прической, как будто недавно откуда-то вернулась.
— Марк? — чуть удивленно приподняла брови она. — Что-то случилось?
— Вера Никифоровна в больнице, — без предисловий сообщил он, покосившись при этом на Гретхен. Как бы не напугать. Но девочка, хоть и сжимала его шею чуть крепче, чем обычно, выглядела спокойной. — Рита поехала к ней. Ты присмотришь за Гретхен, пока мы будем там?
— Конечно, — кивнула Елизавета Дмитриевна, протягивая руки к девочке, однако та, всегда хорошо относившаяся к бабушке, неожиданно крепче прижалась к Марку. То ли еще не простила ему отсутствия сегодня, то ли испугалась произошедшего с Верой Никифоровной.
Он погладил ее по голове и заглянул в большие карие глаза.
— Котенок, мне надо уехать, — самым мягким тоном, на какой только был способен, сказал он. — Но мы с мамой уже завтра утром заберем тебя. Пожалуйста, побудь пока с бабушкой.
— Обещаю, милая, нам будет весело, — улыбнулась Елизавета Дмитриевна.
Гретхен посмотрела на нее, затем снова повернулась к Марку, как будто хотела что-то сказать, но потом протянула руки к бабушке, позволяя взять себя. Елизавета Дмитриевна приняла ее, и Марк, дотронувшись нечаянно до материнской ладони, понял, что не так уж ошибся, полагая, что она только что вернулась: руки были ледяными.
Елизавета Дмитриевна поцеловала Гретхен в лоб и улыбнулась Марку.
— Езжай в больницу и ни о чем не беспокойся, за девочкой я присмотрю.
Марк еще раз поблагодарил ее и вернулся в машину. Тревога отчего-то возросла, поэтому один, без ребенка на заднем сиденье, он позволил себе немного нарушить скорость и добрался до больницы гораздо быстрее, чем рассчитывал. Рита встречала его в холле первого этажа, поскольку в это время его просто-напросто не пустили бы дальше поста охраны.