Осторожно, почти на цыпочках, стараясь производить как можно меньше шума, он подошел к кровати и коснулся морщинистой руки, лежащей поверх тонкого одеяла. Кожа была теплой, и это внушало надежду, но не притупляло волнения.
Вера Никифоровна шевельнулась, повернула к нему голову и приоткрыла глаза. Она выглядела маленькой, бледной и слабой, и сразу становилось понятно, что ей скоро восемьдесят. Сейчас уже казалось невероятным, что еще вчера утром эта женщина была полна сил и энергии, встречалась с подружками, репетировала какой-то спектакль.
— Как вы себя чувствуете? — едва слышным шепотом, чтобы не разрушить спокойную атмосферу палаты, спросил Марк.
Вместо ответа Вера Никифоровна тревожно посмотрела в сторону входа, и он поспешил ее успокоить:
— Рита в холле, не волнуйтесь. Она не войдет сюда.
Вера Никифоровна заметно расслабилась и прикрыла глаза. Марк несколько долгих секунд смотрел на нее, неосознанно поглаживая руку, которая была гораздо теплее и мягче, чем у его матери, а затем все же спросил:
— Почему вы не хотите, чтобы она помогла вам?
Вера Никифоровна распахнула глаза и с укором посмотрела на него. Кислородная маска на лице не позволяла ей говорить, но он и по выражению глаз все понял.
— Вы же знаете, как много значите для нее. Она боится потерять вас и не простит себе, если с вами что-то случится, а она не сможет помочь.
Голова с россыпью седых волос едва заметно качнулась из стороны в сторону, а какой-то показатель на мониторе вырос с шестидесяти пяти до восьмидесяти.
— Я не пущу ее к вам, не волнуйтесь, — мягко пообещал Марк. — Я люблю ее не меньше, чем вы, и больше всего на свете боюсь потерять, поэтому не дам рисковать собой. Но почему, Вера Никифоровна, почему вы не позволили ей узнать секрет у вашей бабки? Ведь тогда она могла бы помогать тем, кто ей дорог, без вреда для себя.
Он поймал ее взгляд, и внезапная догадка родилась в сознании так быстро, что Марк не успел ее остановить.
— Или вы знаете секрет?
В глазах старушки появились испуг и обреченность одновременно.
— Конечно же, вы знаете его, — выдохнул Марк. — Ваша бабушка рассказала его своим детям, а они — вам. Только никто из вас не стал им пользоваться. Почему? Почему, Вера Никифоровна?
Она приподняла руку, как будто хотела поднести ее к лицу, но не смогла, и рука упала обратно на одеяло. Марк наклонился к ней сам и слегка отодвинул кислородную маску, чтобы услышать ее голос.
— Потому что взять энергию из ничего невозможно, — свистящим шепотом произнесла Вера Никифоровна. — Помогая другим — тратишь себя… Помогая себе — берешь у других. Наш дар — наше проклятие. Я не хотела… чтобы Рита мучилась этим выбором… как когда-то ее отец.