Глава 15
>Четверг, 1 января
Тина осталась у Элиота на ночь, и он осознал, что уже забыл, до чего это приятно, когда рядом лежит действительно дорогой тебе человек. В последние два года в этой постели побывали и другие женщины, некоторые даже оставались на ночь, но ни одна, кроме Тины, не доставляла ему такой удовлетворенности одним лишь своим присутствием рядом. А уж секс становился пусть приятной, но всего лишь премией, отнюдь не главной причиной, по которой ему хотелось, чтобы она была с ним. Она показала себя превосходной любовницей (нежной, ласковой, жаждущей получить наслаждение), но при этом оставалась такой ранимой и доброй. И в темноте силуэт ее тела, укрытого одеялом, служил талисманом от одиночества.
Наконец он тоже уснул, но в четыре часа утра его разбудили крики беды.
Она сидела, зажав в кулаках простыню, вышвырнутая из кошмарного сна. Дрожала всем телом, бормотала что-то бессвязное о человеке в черном, монстре из сна.
Элиот включил лампу на прикроватном столике, чтобы доказать ей, что в спальне они одни.
Она рассказывала ему о своих кошмарах, но до этого момента он не подозревал, какие они ужасные. И эксгумация тела Дэнни, похоже, действительно пошла бы ей на пользу, каким бы жутким ни выглядело его изуродованное и полуразложившееся тело. Если вид его останков мог положить конец этим кошмарам, конечно же, следовало извлечь гроб из могилы.
Он выключил свет, убедил ее лечь. Прижимал к себе, пока ее не перестало трясти.
К его изумлению, страх Тины быстро уступил место страсти. Они вновь поймали ритм, который принес им столько радости. А потом они оба соскользнули в сон.
* * *
За завтраком он предложил ей поехать с ним на пикник, где он собирался отвести в сторонку судью Кеннбека и поговорить с ним об эксгумации. Но Тина хотела вернуться домой и заняться комнатой Дэнни. Она считала, что должна как можно скорее очистить спальню от вещей мальчика, закончить это дело до того, как вновь потеряет присутствие духа.
— Мы увидимся вечером, не так ли? — спросил он.
— Да.
— Я снова приготовлю тебе обед.
Она похотливо улыбнулась.
— И что ты под этим подразумеваешь? — поднялась со стула, перегнулась через стол, поцеловала его.
Аромат ее тела, синева глаз, бархатистость кожи, которую он ощутил, прикоснувшись рукой к щеке Тины, вызвали прилив любви и желания.
Он проводил ее к «Хонде», усадил за руль, наклонился к открытому окошку и задержал еще на пятнадцать минут (ее это нисколько не тяготило), расписывая блюда, которые составят их сегодняшний обед.
Когда же наконец «Хонда» тронулась с места, он провожал Тину взглядом, пока автомобиль не скрылся за углом, и только тут понял, почему старался затянуть ее отъезд: боялся, что больше не увидит эту удивительную женщину.