— Про бумаги ты и так все должен знать, — пробурчал Винс.
— Агентство, на которое мы работаем, официально не существует, — напомнил Боб. — И как несуществующее агентство может обратиться в суд? Спуститесь на землю, мистер Страйкер.
— Если я позволю вколоть себе этот препарат, что будет со мной после того, как я отвечу на ваши вопросы? — спросил Элиот.
— Ничего, — ответил Вине.
— Абсолютно ничего, — добавил Боб.
— Почему я должен вам верить?
Приняв этот вопрос за признак безоговорочной капитуляции, Громила чуть расслабился, хотя его лицо по-прежнему багровело от злости.
— Я же тебе сказал. Получив то, что нам нужно, мы уйдем. Мы просто хотим выяснить, зачем этой Эванс потребовалось вскрывать могилу. Мы должны знать, кто и что ей сказал. Если кто-то действительно сказал, мы оторвем ему все лишнее. Но к тебе у нас претензий нет. Лично к тебе, понимаешь? Получив интересующие нас ответы, мы уйдем.
— И позволите мне позвонить в полицию? — спросил Элиот.
— Копы нас не пугают, — самодовольно ответил Вине. — Черт, ты же не сможешь сказать им, кто мы и где нас искать. Они не найдут ни одной зацепки. Нигде. А если все-таки каким-то образом выйдут на наш след, на них тут же надавят. Это вопрос национальной безопасности, приятель, а что может быть важнее? Государству дозволительно иной раз менять правила, если возникает такая необходимость. В конце концов, оно само их устанавливает.
— В юридической школе работу всей этой системы мне объясняли иначе.
— Да-да, знаем мы все эти сказочки про башню из слоновой кости, — Боб нервно поправил галстук.
— Точно, — кивнул Вине. — А здесь — реальная жизнь. Так что садись за стол и будь паинькой.
— Пожалуйста, мистер Страйкер, — попросил Боб.
— Нет.
Получив ответы, они его убьют. Если б хотели оставить в живых, не стали бы называть друг друга настоящими именами. И не стали бы тратить так много времени на уговоры, чтобы убедить сотрудничать с ними. Без колебаний использовали бы силу. Они хотели добиться его добровольного содействия, чтобы не оставлять на его теле следов насилия. Потому что намеревались обставить его смерть как самоубийство или несчастный случай. Да, именно к этому они вели дело. Скорее имитировали бы самоубийство. Пока он находился бы под действием сыворотки правды, могли заставить его написать предсмертную записку. Потом отвели бы в гараж, посадили в «Мерседес», пристегнули к сиденью ремнем безопасности и включили двигатель, не открывая ворот. Впрыснутый в кровь препарат обездвижил бы его, а остальное сделала бы окись углерода. Через день или два кто-нибудь нашел бы его в гараже, с сине-зелено-серым лицом, высунутым распухшим языком, выпученными глазами, уставившимися в ветровое стекло. Если на теле не найдут ничего лишнего, коронер сочтет случившееся самоубийством, и полицию это вполне устроит.