Подкрепиться в тот вечер Инна с мужем подходили к накрытому столу нечасто и ненадолго. Часа в два ночи, когда бутылка дорогого вина была уже выпита, свечи наконец-то зажжены, а супруги несколько раз успели признаться друг другу в любви, Лёшик увидел в коридоре брошенный Инной в угол в спешке пакет.
– Любимая, а это у нас что? – он достал серого зайца и за ухо внёс его в комнату. – Смешной, на Ваньку похож. Подарок купила?
– Болонка сшила, – ответила Инна.
Почему-то ей стало не по себе.
– Удачная работа, молодец Юлька, – похвалил Лёшик. – Как живой смотрит.
Да, сейчас, при свечах, глаза-пуговки игрушки показались Инне живыми, словно заяц наблюдал за ней и Лёшиком. Совсем нервы расшатались! Или дело в усталости и выпитом вине?
– Да, правда, как живой, – через силу улыбнулась Инна. – Лёш, давай его уберём, чтобы не подсматривал?
– Давай, – согласился Лёшик и вынес игрушку в коридор. – Зритель нам не нужен.
Инна проснулась от странного тревожного чувства. Что именно его вызвало – спросонья было непонятно. Она прижалась головой к плечу мирно посапывающего Лёшика и закрыла глаза. Спать не хотелось, тревога нарастала. Вместе с ней росло ощущение: в квартире есть кто-то ещё, кроме них. Инна чувствовала чьё-то молчаливое присутствие.
Да уж, нервы расшалились не на шутку! Наверное, дома просто душно, и от этого ей приснился кошмар. Сон Инна почти не помнила, – вроде бы в нём был слышен плеск воды, – но от страха пока не могла отделаться.
Она потрясла головой, словно пытаясь вытрясти оттуда непонятный кошмар. Ну конечно, это от жары! В спальне так душно, что даже в горле пересохло. Лёшик со своим слабым горлом боится простуды и требует держать форточку закрытой.
Инна сползла с кровати и двинулась к двери. Сейчас она дойдёт до кухни, выпьет воды, а потом обязательно откроет форточку в спальне.
Каждый шаг давался с трудом, присутствие кого-то чужого и страшного ощущалось всё сильнее.
Инна поморщилась. С ума она, что ли, сходит? Взрослая женщина, а испытывает какой-то совершенно детский страх, как будто за дверью спальни притаился и поджидает её страшный Хока. Инна решительно рванула дверь и шагнула вперёд.
В слабом свете ночника она увидела привычный пустой коридор. Ничего особенного. Впрочем, одна деталь была не совсем привычной. На тумбочке сидел Юлькин заяц и таращил на Инну синие глаза-пуговки. В полутьме ей показалось, что взгляд игрушки сделался ненавидящим и осуждающим.
– Надо же было так напиться, – пробормотала она и двинулась к зайцу.
Сейчас Инна отвернёт игрушку к стене, и наваждение пропадёт, рассеется, как ночные сумерки.