- Я успею изжариться, прежде чем ты меня намажешь, - заметил Юджин, и впервые за это утро она уловила шутливую интонацию в его голосе.
Саманта справилась с дрожью в руках и принялась втирать крем в теплое тело. Она попыталась сохранять безразличие, но когда ее пальцы дотрагивались до мускулов, реагирующих на ее прикосновения, сердце у нее начинало биться чаще и где-то внутри разгорался огонь нестерпимого желания, грозивший вырваться из-под контроля трезвого рассудка.
Она хотела остановиться прежде, чем он заметил ее состояние, но почему-то не могла сделать этого. Вся ее решимость не уступать ни под каким предлогом, не уподобляться всем тем женщинам, попавшим под воздействие чар сенатора Юджина Фрейзерса, незаметно уходила в небытие.
- А теперь моя очередь, - сказал он.
- Нет, я уже...
- Но спину-то ты не натирала. - Юджин взял из ее одеревеневших пальцев тюбик, и она покорно вытянулась, уткнувшись лицом в расстеленное полотенце. Он оседлал ее, расстегнул застежку купальника на спине и, не обращая внимания на яростные протесты, принялся втирать крем в нежную кожу. Саманта была не в силах пошевелиться, ее бедра оказались сжатыми сильными ногами Юджина, а его рука скользила по спине от плеч к бедрам и обратно.
У девушки перехватило дыхание, возбуждение угрожающе нарастало. Сердце билось так громко, что, казалось, заглушало шум морского прибоя. Ей вдруг нестерпимо захотелось, чтобы все загорелое мускулистое тело Юджина оказалось прижатым к ней. Чтобы он обнял ее крепко-крепко.
Но когда его ладонь скользнула ей под мышку, туда, где начиналась грудь, она вздрогнула, словно от удара электрическим током. Однако ей не оставалось ничего другого, как только лежать с замирающим сердцем, ощущая пальцы Юджина, добирающиеся до сосков и пробуждающие их к жизни.
- Юджин...- Его имя в ее устах прозвучало наполовину стоном, наполовину мольбой.
- Клянусь, ты хочешь меня, - прошептал он ей на ухо.
Саманта и впрямь мечтала, чтобы эти нежные прикосновения длились вечно.
- Да! - выговорила она. - Я хочу тебя! - Слова вырвались неожиданно для нее самой.- Но я буду ненавидеть тебя... за то, что ты сделал меня такой, как все... кто был до меня.
Вес мужского тела, прижимавший ее бедра к песку, внезапно исчез. Саманта повернула голову и увидела, что он стоит над ней, упершись сжатыми кулаками в бока. Его губы были плотно сжаты.
- Я хочу искупаться,- наконец резко бросил он. - А потом пойдем собирать вещи.
Она с тоской наблюдала, как он шел по белоснежному песку туда, где на берег накатывались бирюзовые волны. Как ей хотелось, чтобы он не обладал такой гипнотической притягательностью, таким великолепным телом и блестящим умом... всем тем, что заставляло желать его с такой силой.