Я спиной почувствовал его взгляд между лопаток. Ну да, я же Избранный Богом Смерти. Что ж, и без высоких мыслей Малиэля прекрасно знаю, сколько мне дано и сколько требуется. Проржавевшие рельсы, вплавленные в наполовину развалившийся, покрытый глубокими трещинами бетон, уходили в далекую темноту, теряясь в бесконечности тоннеля. Все чаще попадались остатки старых ламп, прикрученных к потолку – и это было странное решение, кому здесь мог понадобиться свет? — Я много пожил, — продолжил дворф, явно поймав философскую волну. — И ногу потерял на последней войне, и детей вырастил, потом внуков нянчил. От правнуков удалось отбиться, а то и их бы мне на шею повесили, — хохотнул он. — Но я ни о чем не жалею. Вообще, я, может, только благодаря этим играм и соображаю до сих пор. Сверстники мои уже давно либо слюни пускают, под себя ходят, либо укрылись дерновым одеяльцем. А я вот – в бои хожу, чувствую себя превосходно, не думаю, что будет завтра – всегда найдется новый бой, новый противник, новые удовольствия, новые открытия. А ногу, кстати, мне за ветеранские биомеханическую нарастили. — Но я ведь... — Ты хочешь помочь, это похвально. Но есть такой закон жизни – поддерживая низкие статистики, ты получаешь только низкие статистики. Я еще застал времена, когда народ страдал такой хренью, как благотворительность, содержали бездомных за свой счет, заключенных. И получали все больше бездомных и уголовников. Потому что трудиться нет нужды, если есть вариант расслабиться и получать удовольствие за чужой счет. Я не откажусь от помощи, когда понадобится, скажем, тварь какую пристрелить или костер развести. Но если я сам не могу заработать на новое тело – я его и не заслуживаю. Для тебя это дико, девочка, но только так верно, только так правильно. Дальше мы двигались в молчании. Эльф объявил привал, выбившись из сил – поддержание освещения выедало из него все соки. Дворф, взявший на себя роль каптенармуса отряда, выдал нам по пайку. Пока жевали, думая о своем, я оглядывал бесконечный тоннель глазами скелетов. Наше восприятие немного различалось – они видели отряд тремя белыми пятнами и одним черным. Легкая туманность, завихрение воздуха, окрашенное в цвет выбранной стороны. А еще им совершенно не мешала темнота – оказавшись в черепушке одного из воинов, я прогулялся взад-вперед по коридору, прекрасно различая каждую крошку ржавчины, осыпавшейся с рельс, каждую трещинку в стене. Ариадна, задумчиво пережевывая бутерброд, вытянула руку к передаваемому между дворфом и эльфом бурдюку с вином. Столетний дед громко хмыкнул, передавая мех, а я вернулся в свое тело и задумался. Если ему сто два года, и он успел повоевать, насколько далеко меня занесла заморозка? Биомеханические конечности – в мое время о таком только мечтали, протезы едва-едва научились делать под реальные части тела. А здесь – пересадка сознания, оцифровка, усовершенствованные тела, жизнь в космосе. Что еще скрывает мир по ту сторону игры? [1] Абордажная сабля — недлинная (60—80 см), но широкая (4—6 см), с изогнутым однолезвийным тяжелым клинком и хорошо развитой гардой-чашой.