Лишь добравшись до Пандовди, единственного итьясаари, которого я не успела встретить в настоящем мире, я начала осознавать свою ошибку. Огромный чешуйчатый слизняк, облепленный грязью, стал вылезать из болота. Скоро он навис надо мной, дотянувшись до неба.
В буквальном смысле слова.
Его нос – или как правильно назвать заостренный кончик в передней части безликого червя – ударился в ясное небо, словно в потолок брезентовой палатки. Я глазела на него, не веря глазам, а затем повернулась взглянуть на оставшуюся часть сада и ударилась головой о другой кусок обвиснувшего неба.
Я упала на колени, приземлившись на мох – нет, вовсе не на мох, а на землю крошечного розового сада с крошечными солнечными часами в центре и с крошечной дамой Окрой рядом. Размером она не превышала миниатюрную кеглю. Я взяла ее на руку и уставилась на нее. Рядом с миниатюрным розовым садом виднелась узкая щель, которая когда-то была внушительным ущельем. Внутри оказался зажат кеглеобразный Ларс.
Продолжавшее обрушиваться небо коснулось моей шеи. Оно было влажное и холодное.
Я могла достать рукой до любого из уменьшившихся жителей моего сада и до заборов, помечавших границы, до главных ворот и потрескавшейся, но по-прежнему большой двери в домик Джаннулы. Он не сжался: лишь благодаря ему небо не падало на землю.
Я собрала своих людей, словно веточки, и уложила их на лужайку рядом друг с другом. Как это произошло? Неужели я стала виной всему, дав им имена? Я хотела сделать как лучше, просто собиралась… признать их истинную сущность.
Возможно ли, что я в первый раз ясно взглянула на результат собственного труда? Однажды Абдо назвал мой сад узкой будкой. Я ведь всего лишь вообразила все эти человеческие обличья; возможно, когда я переименовала их, иллюзия разрушилась. Мне остались лишь язычки огня сознаний, которые я украла. Когда я прищуривалась, напоминающие кукол аватары слабо светились. Наконец я смогла увидеть огонь сознания, но это меня ничуть не утешало.
Пространство, которое когда-то было таким широким, теперь пугало меня теснотой. Я отодвинула влажную ткань неба и поползла к выходу.
– Это мой сад, все в арде, – сказала я, чувствуя, как слова застревают в горле. – Я исправно ухаживаю за ним. Пускай он верит в меня.
Я открыла глаза в темной квартире Найи. Несколько мгновений я лежала без движения, пытаясь отдышаться и прислушиваясь к шагам, которые эхом раздавались на улице, а еще к поскрипыванию кораблей на волнах никогда не замирающего моря. Мое сердце начало успокаиваться, но справиться с мечущимися мыслями было не так легко.