– Регент Джозеф не станет рассказывать Старому Арду, что мы летим. Зачем ему помогать им?
– Может, он захочет причинить вред вам, – настояла я. – Если драконы продолжат сражаться друг с другом, он потеряет меньше людей, когда сам станет биться с драконами. Даже Джозеф не сможет не признать эту логику.
– В ненависти нет логики, – высокопарно заявил Комонот. – Он хочет сам сражаться с драконами, а не возвращать войну обратно в горы.
Спикер Милэй слушала наш разговор.
– Если регент услышит, что Порфири доброжелательно относится к драконам, – заговорила она, – разве он не воспользуется этим поводом, чтобы напасть на нас?
– Мы вылетим ночью, – пожал плечами Комонот. – Меня это не беспокоит.
Моего беспокойства могло хватить на нас обоих.
Но, разумеется, беспокоила меня не только блокада. Абдо оставался в прежнем состоянии. Я страшно не хотела уезжать, не узнав, что с ним станет, но ничем не могла ему помочь. Похоже, ему никто не мог ничем помочь.
На седьмое утро блокады Комонот прислал мне записку, в которой говорилось, что мы отбываем на закате. Я положила ее на рабочий стол Найи, и та поправила очки, чтобы ее прочитать.
Но прежде чем Найя успела хоть что-то сказать, штора, отделяющая закуток, отъехала в сторону, и в гостиную вошел Абдо, пошатываясь и дыша так тяжело, словно только что взбежал на пятый этаж. Найя тут же подбежала к нему. Я настороженно выжидала, но по лучезарной улыбке, с которой Абдо смотрел на тетю, я догадывалась, что это и правда он.
«Как ты себя чувствуешь?» – спросила я.
Абдо вылез из объятий Найи и нетвердым шагом подошел поближе ко мне.
«Она заманила меня в мою же ловушку. Я не мог ни заснуть, ни проснуться без ее команды. Но внезапно она… просто ушла. Не знаю почему. – Он покачал головой, как будто не мог поверить в произошедшее. – Ее крючок по-прежнему внутри меня, и она может вернуться в любой момент. Можете отвести меня к Пэнде как можно быстрее?»
Несколько слов, брошенных Найе, и вот мы уже были у двери. Найя подхватила Абдо на спину, и мы побежали к площади Зокалаа и Храму Чахона.
На ступеньках храма Абдо потребовал, чтобы Найя его опустила. Он объяснялся жестами, насколько это было возможно с помощью одной руки. Найя его поняла. Она кивнула, глядя на него полными слез глазами, и расцеловала его в щеки.
– Иди. Я буду ждать тебя здесь.
Я замерла. Может быть, Абдо хотел, чтобы я тоже осталась снаружи? Но он взял меня за руку и потащил за собой. Мы прошли сквозь оглушительный лес веревок и колоколов, а затем мимо великой статуи Случая, совершили омовения и откусили по кусочку хлеба (нужно было положиться на случай; я молилась так пылко, как молился бы любой на моем месте). Абдо потянул меня через двор, но вдруг одна из жриц – с закрытыми глазами – преградила нам путь. При виде ее Абдо замер. Она сделала шаг нам навстречу, хоть ничего и не видела, словно ее ногами управлял бог.