– Я хочу понять, что я видел. Хочу знать…
– Святая ли я?
– Нет, я не это хотел спросить, – мягко ответил он. – Но ни в чем себе не отказывай, ответь и на этот вопрос.
Я прищурила глаза еще сильнее. Я медленно приходила в себя, но этот вопрос ускорил процесс, заставил меня вспомнить о своем физическом теле. Моя сорочка – кто переодел меня? – была слишком жесткой и натирала чешую. На пальцах ног остались ожоги. Во рту неприятно пересохло, и мне совсем не мешало бы сходить в уборную. Мое внимание одновременно концентрировалось на всем, что болело, доставляло дискомфорт и неправильно функционировало. Я накрыла глаза рукой.
– Не знаю насчет всего остального, а Пандовди и правда может быть святым.
– Согласен, – произнес Киггз.
– Я видела все, Киггз. Я держала в своем сознании сразу весь мир. – Больше я его уже не держала: я чувствовала, как он от меня ускользает. – Но не… я не могу назвать себя святой.
– Справедливо, – сказал Киггз. – Возможно, на этот вопрос нужно отвечать не тебе.
Я повернулась к нему лицом, все еще не открывая глаз.
– Но это было… невероятно. Я была чем-то бо́льшим, чем я сама, и весь мир был чем-то большим, чем просто мир. Как мне теперь с этим смириться, Киггз? – мой голос дрогнул под тяжестью этой новой печали.
– С чем, моя любовь? – спросил он.
Я обхватила его лицо ладонями. Было чрезвычайно важно, чтобы он меня понял.
– Как после такого снова научиться быть просто собой?
Он мягко рассмеялся:
– Разве ты не всегда была чем-то большим, чем ты сама? Разве это не у всех так? Никто из нас не является чем-то одним.
Конечно же, он был прав. Я наконец открыла глаза и оглядела его солнечную поверхность. Я заметила, что его зубы слегка кривоваты. Это было единственное, что отличало их от алмазов.
Его лицо было слишком гладким.
– Ты избавился от бороды, – пробормотала я.
Его брови удивленно изогнулись.
– Так она тебе все-таки нравилась? Глиссельда не могла понять, как такое возможно.
– Глиссельда! – воскликнула я, убрав ладони с его лица. – Как она?
Он решительно кивнул.
– Она королева, – насмешливо произнес он. – Да еще какая. Мы таких никогда не видывали. – Он улыбнулся. – Мы с ней поговорили и признались друг другу в проступках наших сердец. Я думаю, мы друг друга поняли. То, что остается сказать, пожалуй, должно быть сказано в твоем присутствии, потому что тебя это тоже касается.
Моя голова наклонилась к нему, а потом упала назад и провалилась в подушку. Он опустил голову рядом с моей и провел пальцем по моей щеке. Я вся пошла кругами, словно океан.
– Все будет хорошо, – сказал он.