– Зачем ты меня обливал? – спросил он.
– Ты спал. Я тебя потушил.
– Потушил? – Иво опустил голову и увидел, что туника на его груди прогорела насквозь и через нее видно опаленную кожу. По платью вдовы тоже расползлись несколько дыр. Он опустился рядом с ней на колени и дотронулся до ее щеки.
– Я еще полью маму. Она не просыпается.
– Не надо.
Ни один мускул не дрогнул на ее лице. От дома опять потянуло жаром. Он подхватил вдову под мышки, подтянул к стенке колодца и попытался усадить. С первой попытки ее тело сползло и обрушилось на бок. Он вновь подхватил вдову, уже предощущая неладное, и в этот момент ее глаза открылись, губы раздвинулись и тело затряслось в судорожном кашле.
Никогда еще, кажется, Иво не ощущал себя таким счастливым. Дыхание ее наконец успокоилось, она обняла прижавшихся к ней детишек и только тогда посмотрела на обгоревший остов дома. Ее зрачки расширились.
– Что это? Что случилось? Я ничего не… – тело вдовы опять забилось в кашле.
Иво наклонился к ней и помог встать на ноги.
– Успокойся. Все хорошо. Тот есть все плохо. Они сожгли деревню. Зачем ты сюда вернулась?
– Мы хотели перебраться на тот берег. Тебя не было. Детям нужна еда. И одежда. Мы только вошли в дом… Кто его сжег? Я не понимаю.
– Германцы. Здесь нельзя оставаться.
Клубы дыма по-прежнему густо застилали деревню. Огонь перекинулся на сарай. Людей не было видно. Настороженно озираясь, Иво вывел семейство за земляной вал к опушке леса. Воздух здесь был чище, дышалось легче. Неподалеку слышались возбужденные крики, лязг оружия.
– Там кто-то лежит, – вездесущий старший сын ухватил его за палец и потащил за собой к большому кусту, но Иво уже и сам увидел торчащие из-под него ноги в коротких, с отворотами на щиколотках сапогах.
Ноги не двигались. Иво замахал вдове, призывая к тишине, и осторожно приблизился к кусту. Трудно было представить, что днем, в самый разгар ожесточенной битвы, кто-то просто прилег отдохнуть. Или затаился таким странным образом. Он приподнял ветку и увидел лежащие друг на друге тела. Куршский воин и германский баллистарий сошлись в смертельной схватке. Горло лежащего на спине германца пронзил дротик с острым железным наконечником. Из спины курша торчало прошедшее насквозь лезвие меча. Руки воинов еще сжимали боевые щиты, лица искажали гримасы боли и ярости. И только навеки застывшие глаза смотрели безразлично и отрешенно. Но Иво заинтересовало другое.
Он скинул в сторону тяжелое тело курша, перевернул со спины на живот облаченный в кольчугу труп баллистария и снял с его спины арбалет. Подобных изделий он еще не видел. Плечи лука укрепляла длинная железная пластина. Толстая тетива из перевитых бычьих жил была натянута так, что довести ее до спускового механизма на ложе мог бы только человек невероятной силы. В центре лука свисала петля. Он опустил лук к земле, вставил в петлю ступню и попытался натянуть тетиву двумя руками. Она сдвинулась с места, переместилась слегка в сторону крючка и вырвалась из обожженных ладоней.