– Смотрите, они носят к стенам дрова!
На вершине дюны кроме Уго и Лембита теперь собрались все начальники отрядов, по достоинству оценившие новый наблюдательный пункт.
– Камень не горит.
– Ворота деревянные. Их несколько. Часть стены из бревен. В крепости слишком мало людей, чтобы защитить все.
– Но они стреляют со стен. И кидают камни.
– Только в тех, кто отходит подальше. Под самой стеной безопасно.
– У куршей полегло много воинов. Почему они не зовут нас на помощь?
Последний вопрос волновал присутствующих больше всего, и теперь он напрямую был обращен к двум военачальникам. Уго пожал плечами и кивнул на Лембита.
– С куршами говорил он. Спрашивайте его.
– Я скажу.
Лембит недовольно посмотрел на Уго, пригладил бородку и повернулся к главам отрядов.
– Мы договаривались с куршами, что нападем на германцев вместе. Поэтому мы здесь. Перебраться на тот берег мы можем только на их кораблях. Но они решили напасть на германцев сами, неожиданно, не давая времени врагу приготовиться к битве. Это можно понять. А вот почему они не пришли за нами ни сразу после начала атаки, ни после утренней битвы, я не знаю.
– Чтобы не делиться добычей, – подсказал Кирьянс. – Они хотят забрать Ригу себе.
– Мы не знаем этого. Мы пожали с их старейшинами руки.
Старейшина Саунага выскочил в центр круга и воинственно потряс копьем.
– Курши обманщики. Мой брат погиб в схватке с ними.
– Это было пять лет назад, – напомнил Лембит. Но тлеющий уголек сомнений уже разгорался жарким костром открытого недовольства.
– Мне от этого не легче. Я не смог отомстить за моего брата.
Старейшина Ужкилы тоже вышел в круг и с размаху вонзил копье в землю.
– Нам тоже есть что припомнить куршам. Они разгромили нашу деревню и увели наших женщин. В той схватке погибли наши лучшие воины. Мы не будем сражаться вместе с ними.
– Их корабли нападали на Куолку.
– Питрог против куршей!
– Стойте!
Лембит тоже воткнул копье в землю и встал перед старейшиной Ужкилы лицом к лицу. Такая поза означала вызов. Еще недавно старейшины почтительно внимали каждому его слову. Настоящий вождь это не тот, кто говорит правильные слова, когда-то учил его покойный отец, а тот, кто готов защитить сказанное любой ценой. Даже ценой своей жизни.
– Разве вы трусливые зайцы, готовые бежать от любого шума? Разве вы женщины, забывающие свое слово, как только оно сказано вслух? Разве мы не пожали руки, чтобы единой силой разбить наших главных врагов? Как вы будете смотреть в глаза вашим женам и матерям, если мы вернемся, поджав хвост, как этот трусливый пес?