Не обращая ни на кого внимания, я спрятал ключ-карту от бунгало в кармашек на плавках, а потом целеустремленно пересек пляж и зашел в воду. Не помню, была ли вода теплой или прохладной, я просто погрузился в нее и поплыл. Я бы поплыл, наверное, даже если бы вода покрылась льдом. Мне надо было попасть туда – на противоположную сторону.
Не знаю, на что я рассчитывал. Не имел ни малейшего представления, что хотел найти, что вообще надо искать в таком случае. Может быть, просто покой? А может, я в тайне надеялся, что на середине пути меня растерзает акула и прекратит это бессмысленное существование? Не знаю. Но меня тянуло туда. И я продолжал плыть. А чтобы не забивать голову всякими дурацкими мыслями, решил не останавливаться, и перевести дух только когда доберусь до цели.
Именно так я и сделал. А когда добрался до крутого каменистого берега, сел на один из самых крупных камней, свесил ноги в воду и, пока восстанавливалось дыхание, разглядывал белую полоску пляжа с маленькими фигурками людей на той стороне, откуда я начал свой заплыв. Там почти ничего не изменилось. Разве что прибавилось народу на шезлонгах и в воде у берега. Люди отдыхали, гуляли, болтая друг с другом или просто собирая ракушки, а кто-то один разглядывал меня в бинокль, линзы которого поблескивали на солнце, когда человек подносил его или снова убирал от своих глаз.
Я пригляделся – это был мужчина. Он стоял позади ряда шезлонгов у самых зарослей, отделявших пляж от бунгало, и я с такого расстояния никак не мог различить деталей, будь то цвет волос или загипсованная рука, чтобы его идентифицировать. Поэтому я не знал, был ли это Арнольд Шнайдер или его до сих пор неизвестный мне сообщник. Но сомнений в том, что он наблюдает именно за мной, не было. На этой стороне лагуны больше нечего было разглядывать.
Тогда у меня в голове пронеслась не очень приятная мысль. Эти люди расправились с Виктором Колосовым, а потом с Элис, зная, что она оказалась свидетелем подстроенного ими несчастного случая, и подозревая, что она может сболтнуть об этом полиции или кому-нибудь еще. А Элис последние два дня общалась только со мной. Что если я следующий? Что, если я теперь тоже представляю для них угрозу?
Не выйдет. Черта с два у них получится меня достать, уговаривал я себя. Я буду очень осторожным и внимательным. Мне осталось всего три дня. Три дня, которые я проведу на людях, где этим подонкам будет до меня не добраться. Ничего у них не выйдет. Я-то наверняка знаю, что мне грозит опасность. Приму все необходимые меры, чтобы свести риск к минимуму. Надо только поменьше лазить в таких местах, как это. Не зря же они выбрали это место для убийства Элис. Как смогли заманить ее сюда? Почему она согласилась пойти? Или она действительно пришла сюда в надежде побыть одной? В дождь? Пришла, но одной побыть не получилось из-за столкнувшихся на входе в лагуну катеров и высадившихся на насыпь пассажиров, которым пришлось помогать усаживаться в присланные спасательные лодки. Но если верить лейтенанту Шакуру, со слов спасшихся людей, Элис отказалась плыть с ними. Почему? Все по той же причине? Хотела побыть одна? Или, наоборот, хотела наедине поговорить с кем-то? Если так, то с кем? Определенно, со своим будущим убийцей, на роль которого Арнольд Шнайдер со своей поломанной рукой, на мой взгляд, все-таки вряд ли подходил. А это означало только одно – он не был исполнителем. Руки марал кто-то другой. Тот, кто спустил кислород из запасного баллона Виктора Колосова. Тот, кто до сих пор очень удачно держался в тени. И, возможно, тот, кто, по-прежнему не теряя интереса, рассматривал меня в бинокль с берега.