— Ей что-то ввели?
— Не могу сказать.
— Раз след от укола появился после того, как она заснула, значит, о том, что через вену вводили снотворное говорить глупо. Тогда что?
— Более никаких посторонних ингредиентов у госпожи Унгерн в крови нет.
— Госпожи… кто?!
Ну вот. Неужели еще один фанат барона? Хотя чему удивляться? Не случайно же они в институте именно им интересовались. Стою, молчу. Чего поперек батьки в пекло лезть? Несколько растерянный медик смотрит в бумагу, которая зажата в его руке. Пожимает плечами:
— Унгерн…
Федор всем телом поворачивается ко мне и даже как-то нависает.
— Ваша фамилия Унгерн?
В его голосе такое потрясение, что я даже улыбаюсь:
— Ну да. Анна Фридриховна Унгерн. Вам что, в институте не сказали?
— Нет, блин! Ничего-то нам в этом вашем… — явно давит готовое вырваться ругательство, — институте не сказали!
Быстро расплачивается с парнем из лаборатории — успеваю заметить, как мелькает довольно крупная по моим понятиям купюра, — что-то шепчет ему, теперь уже нависая над ним, а потом хватает меня за руку и стремительно тащит вдаль по коридору. То, что я пытаюсь упираться, он, похоже, просто не замечает. Мы, прямо скажем, в разных весовых категориях. Что там значат мои пятьдесят с хвостиком против его ста с небольшим?
Федор (господин майор, да-с!) запихивает меня в свою машину, плюхается на сиденье сам и, ничего не говоря, выруливает со стоянки. Общаться со мной ему некогда. Одной рукой рулит, другой выдергивает из кармана мобильник.
— Серег!.. Да, да, свозил. Серег… Да подожди ты, блин, указания раздавать! Ее фамилия Унгерн! Ун-герн!.. Что слышал, твою мать!.. Ага! И я про то же подумал… Ну да, я уже еду. Жди. Стрелку позвонишь? ОК.
Это «ОК» он произносит странно. Не «о'кей», как принято, а просто две русские буквы: «О» и «К». Но ещё страннее все остальное.
— Куда вы везете меня, и вообще что все это значит?
Понимаю, насколько сильно волнуюсь, только теперь. По собственному голосу, который вдруг становится визгливым и противным. Быстро скашивает на меня глаза, потом снова уставляется на дорогу. И то верно — отвлекаться ему нельзя, летим мы как на пожар. Стрелка спидометра в его машине уже давно и плотно приклеилась к указателю сто тридцать.
Конечно день праздничный, город пуст, но все-таки… Впрочем, это оказываются только цветочки. Когда мы вырываемся на какую-то широкую трассу, господин майор разгоняется ещё больше. Сто шестьдесят, сто восемьдесят. Я зажмуриваюсь.
Останавливаемся только один раз. Рьяный гаишник кидается почти что наперерез. Я жду долгих разборок, но Федор лишь предъявляет какое-то удостоверение, и через десяток-другой секунд мы уже снова мчимся в прежнем темпе. Как ни странно успокаиваюсь. Видимо волнение по поводу его рискованного вождения наложилось на прежнее. Минус на минус дал плюс.