— Когда наступила смерть?
— Это уже вопрос к доктору.
— Кстати, где он?
— Наверху. С графиней.
Недовольно морщась, Иван направился к дверям. Он уже собирался перешагнуть порог комнаты, когда сквозняк захлопнул тяжелую створку прямо перед его носом. Одновременно от окна долетел звук бьющегося стекла.
— Что это?
— Похоже форточка, Иван Димитриевич. Видно, была не закрыта.
Чемесов кивнул, привычно почесал бровь под повязкой и, вздыхая, пошел прочь из комнаты, с порога распорядившись:
— Пусть кто-нибудь все-таки позовет врача.
* * *
— Ну вот, моя голубушка, — приговаривал доктор, похлопывая Александру по тонкой руке.
Этот весельчак был так уютен и очевидно добр, что молодой женщине захотелось заплакать.
— Ну-ну. Только отсмеялись и уже плакать! Куда ж это годится?!
В дверь коротко стукнули, и, не дожидаясь разрешения, в комнату заглянул человек.
— Господин доктор. Циклоп … э… то есть, я хотел сказать, вас зовут вниз.
— Иван?
— Да, и поторопитесь, он зол как медведь-шатун.
— Уже иду.
— Кто… Кто это? — пролепетала Александра.
— Иван Димитриевич Чемесов. Судя по всему, он будет вести расследование, госпожа графиня. Вы еще встретитесь с ним. И ничего не бойтесь. А теперь отдохните. Я скоро вернусь.
Едва дверь за врачом закрылась, в комнату ужом проскользнул юноша лет восемнадцати. Его удивительное сходство с молодой графиней говорило само за себя.
— Мишенька, — Александра протянула руки, и молодой человек кинулся в объятия.
Щека брата, прижавшаяся к ее плечу, была холодной, а от светлых мягко вьющихся волос пахло осенней сыростью. Юношу трясло…
— Ты… Где ты был?
— Ну… Тут, у себя… Писал кое-кому, — старательно пряча глаза ответил Миша, и сердце графини ухнуло куда-то вниз, в самые пятки. Неужели?..
— Мишенька, что же мы теперь будем делать?
— Боже мой! Да жить, наконец! Больше эта скотина никогда не тронет тебя! Никогда не посмеет… — молодой человек запнулся и мотнул головой.
— Откуда ты знаешь? — запинаясь, пролепетала она.
— Думаешь, это можно скрыть? — гневные глаза молодого человека уперлись в багровую полосу, которую приоткрыл сползший пеньюар. — Наконец-то ты будешь избавлена от этого грязного негодяя! Будь он проклят! Будь он проклят во веки веков!
— Миша!
— Ему место в аду, Саша! И надеюсь, там его уже встретили с распростертыми объятиями.
— Ох, Миша, — и две слезинки все-таки пробрались через густые ресницы и скатились по бледным щекам.
Михаил растерянно проследил их бег — его сестра никогда не плакала…
* * *
Юрий Николаевич Родионов вошел в комнату, где произошло убийство, и поискал глазами Чемесова, но сыщика не было видно.