Отошла к стене, где стоял приготовленный вещевой мешок. Достала широкие бинты. Потом сбросила одежды и начала утягивать грудь. Мама всегда ставила в укор, что она у нее слишком велика и не годится для эффективной работы.
Конечно, можно было подумать о смене специализации — на что только не пойдешь ради сохранения Чулушты, но Юстине этого не хотелось. Клинками она владела много лучше, чем языком. Да и норов ее, к тому же, совершенно на то не годился: еще снесет кому-нибудь голову первым попавшимся под руку предметом — за косо брошенный взгляд или недостойные речи…
— Видел твоих сестер раньше, не здесь — на юге… Чем руководствуется Тысячеглавая, когда отбирает вас? Ни разу не видел такой, что бы ни привлекала взгляд…
— Не из трусливых, значит?
— Трусы, как и у вас, у нас долго не живут.
— Прибереги лесть для другого случая.
Работорговец, несмотря на терзающую тело боль, пожирал ее взглядом. Звук в трубах стих, и он на время успокоился, решив, что опасности с этой стороны можно больше не ждать. Спросил с прорезавшейся надеждой в голосе:
— Не убьешь?
— За что? За то, что всю жизнь ломал чужие судьбы?.. — сказала Юстина Эбберг, не глядя на работорговца. Достала из мешка комбинезон песочного цвета. Осмотрев придирчиво, принялась втискиваться в него. — Нет, я — не буду этого делать.
Она еще хранила воспоминания о клетке, в которой прибыла в Сар-город семнадцать лет назад. Она помнила работорговца: имя забыла, однако в сознание впечаталось его лицо — еще молодое и по-своему красивое. И ухмылка была все та же — неприятная.
Она не могла убить этого человека собственноручно, так как только благодаря его стараниям нашла свое предназначение в жизни. Но сколько ради этого нужно было стерпеть!..
Теперь путь повторяла младшая родная, а не названная в Чулуште, сестра. И Юстина сделает все возможное и невозможное, чтобы с ней ее история не повторилась.
Одевшись, избавила от чехлов два выгнутых дугой клинка, приладила к бедрам. Волосы спрятала под капюшоном. После чего водрузила мешок со скинутым тряпьем на плечо, подошла ближе.
— Так и оставишь, истекать кровью? — спросил человек. Он уже и не надеялся, что она развяжет путы. Сказал, чтобы нарушить тягостное молчание, от которого становилось не по себе. — Ты из… Чулушты. Над тобой Тысячеглавая мать, которая запрещает вам лгать.
— Только слепой и глухой не знает об этом… Верно говоришь, — сказала она улыбнувшись. Вздохнула: — Мы в водонапорной башне, в центре Сар-города. Скоро тут появятся люди, много людей. Они помогут тебе освободиться.
— В чем подвох? — недоверчиво проговорил работорговец. Именем его Юстина так и не поинтересовалась.