Бежать мне, если подумать здраво, было и некуда, и бессмысленно. Но я не то, что здраво, я вообще думать был не способен, смысла никакого не искал, и бежал не КУДА-ТО, а ОТТУДА. Точнее - от неё. От жуткого чёрного силуэта маленькой - с меня ростом - изящной женщины, которая мне и слова плохого пока не сказала. Но и без слов, без косы в руках, и без костлявого оскала, она была моей смертью. Самой настоящей. Неминучей и окончательной.
Я чуть не влетел в неё, когда она появилась у меня на пути, так же неуловимо переместившись. Я почти увидел тогда её лицо, со сжатыми губами, тонким прямым носом, и гневными глазами под сведёнными бровями. Одно движение её рук - и в мою грудь как будто на первой космической скорости врезалась сорвавшаяся с орбиты международная станция "Мир" со всеми опупевшими космонавтами на борту. Крутанувшись несколько раз вокруг меня, Вселенная, наконец, успокоилась под моей спиной в нескольких метрах от места столкновения. Неслабо я отлетел. Урона, наверно - мама не горюй. И никаких сообщений или, там, шкалы какой. Ничего. Нехорошо это, кстати.
Подняться мне не дали... То есть, самому не дали. А так - да, подняли. Я как раз на четвереньки умудрился. Пинок под рёбра меня поднял гораздо быстрее и выше, чем я мог когда-либо надеяться без посторонней помощи. Метра на два, наверное, с лишним над взлётно-посадочной. В воздухе, аккурат в зените траектории, я ещё раз перевернулся, оглядев безучастные и не желающие вмешиваться в конфликт сторон звёзды, и жёстко приземлился на бок, кубарем прокатившись несколько шагов вниз по склону, к ручью. И это хорошо, что склон подвернулся, так бы я точно селезёнку напрочь отбил. Впрочем, какая тут уж теперь разница...
У ручья мне в скулу прилетела... ну, наверное, это была пощёчина. Говорю потому, что кости целы остались. А я перелетел на другой берег. И снова на меня накатил страх. Жуткой совершенно волной накатил. Я только могу надеяться, что не скулил позорно от ужаса, когда, несомый этой волной, понёсся, не разбирая дороги, подальше от этого кошмара. Ну и, естественно, меня приложили опять. И опять. А потом ещё разок. И снова дикий страх. И снова я бегу. И снова недалеко. Но когда на меня накатило опять, я понял, что периодичность эта весьма странна. Скорее всего, страх - это одно из того, чем она меня бьёт, её оружие. Как умиравший не раз и прошедший через страх смерти, я вам скажу: со страхом бороться не нужно, ибо не имеет смысла. Всё равно не поможет. Бессмысленно. Подавить страх нереально сложно. Это я вам как нейрофизиолог говорю. Амигдала, кусок мозга, ответственный за эту фигню, без напряжения и труда посылает в кору мозга в десять раз больше импульсов, чем может ответить амигдале кора. То есть невозможность выключить страх волевым усилием заложена не просто физиологически, а ещё и анатомически. Так что все эти дурацкие пожелания, типа "успокойся", "не бойся", и "возьми себя в руки" полностью дебильны. Это не значит, что со страхом нельзя справиться. Можно. Позволив ему течь через тебя. Окунувшись в него. Отдавшись его течению. Наблюдая, как он заставляет колотиться сердце, как учащает дыхание, как сушит рот и мокрит ладони, как тоскливой тяжестью давит на плечи... Дать ему делать всё, что он хочет, а самому заняться своими делами.