То было мрачной порой ноября.
Хмурилось небо сурово.
Дул ветер. Холодным, дождливым днем
Вступал я в Германию снова.
И лишь границу я увидал,
Так сладостно и больно
Забилось сердце. И что таить:
Я прослезился невольно.
Но вот зазвучала немецкая речь,
Я слушал в странном волненьи:
Казалось, кровью сердце мое
Исходит в блаженном томленья.
То девочка с арфой пела песнь,
И в голосе фальшивом
Звучало теплое чувство. Я был
Растроган грустным мотивом.
И пела она о муках любви,
О жертвах, о свиданье
В том лучшем мире, где душе
Неведомо страданье.
И пела она о скорби земной,
О счастье быстротечном,
О светлом рае, где душа
Сияет в блаженстве вечном.
То старая песнь отреченья была,
Легенда о радостях неба,
Которой баюкают глупый народ,
Чтоб не просил он хлеба.
Я знаю мелодию, знаю слова,
Я авторов знаю отлично;
Они тайком тянули вино,
Проповедуя воду публично.
Мы новую песнь, мы лучшую песнь
Теперь, друзья, начинаем:
Мы в небо землю превратим,
Земля нам будет раем.
При жизни счастье нам подавай!
Довольно слез и муки!
Отныне ленивое брюхо кормить
Не будут прилежные руки.
А хлеба хватит нам для всех, —
Устроим пир на славу!
Есть розы и мирты, любовь, красота
И сладкий горошек в приправу.
Да, сладкий горошек найдется для всех,
А неба нам не нужно,—
Пусть ангелы да воробьи
Владеют небом дружно!
Скончавшись, крылья мы обретем,
Тогда и взлетим в их селенья,
Чтоб самых блаженных пирожных вкусить
И пресвятого печенья.
Вот новая песнь, лучшая песнь!
Ликуя, поют миллионы.
Умолкнул погребальный звон,
Забыты надгробные стоны!
С прекрасной Европой помолвлен теперь
Свободы юный гений, —
Любовь призывает счастливцев на пир,
На радостный пир наслаждений.
И если у них обошлось без попа,
Счастливей не может быть знака!
Привет невесте и жениху,
И детям от светлого брака!
Венчальный гимн эта новая песнь,
Лучшая песнь поэта!
В моей душе восходит звезда
Высокого обета.
И сонмы созвездий пылают кругом,
Текут огневыми ручьями.
В волшебном приливе сил я могу
Дубы вырывать с корнями.
Живительный сок немецкой земли
Огнем напоил мои жилы, —
Гигант, материнской коснувшись груди
[82],
Исполнился новой силы.