«Богомолы» приземлялись на приступке откидной двери, складывали крылья, предъявляли двум рослым тёмно-зелёным стражникам какие-то удостоверения и скрывались со своей добычей внутри корабля. Когда последний летун зашёл на борт, прохрипели прощальные гудки и дверь захлопнулась. Погасли три луча, и пруды, похожие на просвеченные до дна бассейны, превратились в три огромные могильные плиты из чёрного с синими крапинками мрамора. Звездолёт ещё некоторое время повисел в воздухе, а затем исчез, точно лопнувший мыльный пузырь….
Андрей Львович вернулся в номер, лёг, изнемогая от счастья, в постель и живо вообразил, как завтра помчится в «Панацею», потребует повторного рентгена и насладится растерянностью врачей, которые будут тщетно искать в серых размывах снимка следы болезни и скажут, что резать не надо, лучше взять анализ мочи, найти в ней трипельфосфаты зла и откусить ему по закону голову. А дальше он отыщет сбежавшую Обоярову. Нет, она сама вернётся, нежная, трепещущая, и увезёт его в большой дом на берегу, где они будут наслаждаться бронзовыми морскими закатами, а по ночам любить друг друга с неторопливой изобретательностью. Ничего, что пришлось подарить инопланетянину камасутрин, у Виктора Михайловича большие запасы. А главное: Кокотову теперь открыта тайна вечного здоровья и неизбывной бодрости во всех членах. Ах, как жаль, что умерла мама! Он мог бы её вылечить…
Он на всякий случай решил проверить, не забыл ли он чудодейственную последовательность космического ритма. Барабаня по стене трам-там-там-трам-там-там-трам-тара-рам-там-там, Андрей Львович вспомнил: это же тот самый заветный стук в дверь, о котором они условились с Натальей Павловной! Вдохновлённый таким мистическим совпадением, писодей торжественно постучал костяшками по лбу, а потом, радостно смеясь, ещё и ещё раз, всё сильней, сильней, всё громче и громче, всё веселей и веселей. Он колотил себя по голове, пока не услышал грохот, доносившийся из прихожей. Кокотов с трудом разлепил глаза, различил гулкие удары: трам-там-там-трам-там-там-трам-тарарам-там-там – и услышал знакомый голос:
– Мой рыцарь! Вы спите? Это я – откройте…
Он окончательно очнулся: в тёмном окне сиял ломоть луны. В номере было холодно. В приоткрытую балконную дверь сквозняк, пульсируя, втягивал и отпускал занавеску. Никакого дамского белья на полу не оказалось. Кокотов сел на кровати, почувствовал головокружение и опёрся, чтобы не потерять равновесия, о матрац.
– Почему же вы молчите?! – доносилось из-за двери. – Вы спите? Я вас разбужу! Ах, как я вас разбужу!