Подхватив ее, Мишель бегло огляделся. Оба нападавших лежали,
подавая признаки жизни посредством жалких стонов, перемежаемых матерными
выражениями. Но, похоже, ее ничего не кончилось, даже наоборот. Двое крепышей,
подстать тем, что по папиной милости загорали у бетонной стены, размахивая
кулаками, неслись прямо на Мишеля. Серая Волга, двадцать четверка, где они
только что сидели, наблюдая за стычкой, стояла поодаль с распахнутыми дверцами.
Здравый смысл, обострившийся до состояния звериного чутья, подсказал Мишелю,
что эти двое торчали там с самого начала конфликта. Следовательно, не были
свалившимися ему голову недалекими доброхотами, неправильно истолковавшими
ситуацию. Да и не принято у нас вмешиваться, когда кого-то мордуют в подъезде
или подворотне, обычно такие сцены обходят десятой дорогой с языком в жопе и
глазами в пол. А тут… Здесь и без хваленой дедукции артиста Ливанова было яснее
ясного: эти скоты — из одной шайки-лейки, как наверняка бы выразилась бабушка.
— А ну, сука, стоять! — гаркнул один их них. У папы и в
мыслях не было подчиняться этому нелепому требованию, тем более, раз уж его
высказали в столь оскорбительной форме. Адреналин бурлил в крови, удесятеряя
силы. При этом, Мишель не утратил головы и, вместо того, чтобы дать отпор,
по-обезьяньи ловко перемахнул через забор, снова очутившись в детском саду. Ну
и рванул прочь, минуя горки, качели и облупившиеся деревянные грузовички. К
счастью, детворы было не видать, малышня как раз завтракала, и я — в том числе.
Папа обернулся лишь единожды, уже на углу украшенного мозаичными слониками
двухэтажного корпуса. Как и следовало ожидать, вместо того, чтобы оказать
первую помощь распростертым на земле товарищам, двое головорезов кинулись в
погоню. Один, с грацией бегемота или, как минимум, кабана, оседлал забор, и
теперь сидел там, слегка раскачиваясь, перед тем, как спрыгнуть вниз. Набирался
храбрости, как сказал впоследствии Мишель. Второй не последовал за напарником,
а опрометью бежал к машине. Это было логично. Они хотели взять беглеца в тиски.
Папа решил, что ему самое время импровизировать на ходу. И, вместо того, чтобы
задать стрекача, затаился за углом, обрушившись на первого здоровяка, как
только тот, тяжело дыша, выскочил прямо на него.
— Ох!! — выдохнул преследователь, хватаясь за
расквашенный нос. Секунда, и налетчик уже катился кубарем. Очутившись сверху,
Мишель вцепился ему в глотку.
— Кто вас послал?! — зарычал он, замахиваясь.
— Не бей, сука! — взвизгнул поверженный здоровяк,
умываясь кровью из сломанного носопырника. — Блядь, мудак! Я из органов!