– Ваше величество, – заговорила я, нутром ощущая, что не мое лицо на портрете вызовет вопросы. – Если позволите сказать… но набросок не получился.
– Графиня права, – закивал Анри. – Мое зрение стало слабым, и я допустил оплошности…
– Ерунда, отойдите. – Наше поведение явно раздражало королеву-мать, а открыто не повиноваться ей было попросту опасно.
Пришлось сделать шаг в сторону и зажмуриться…
– И вправду… отвратительно! – нахмурившись, произнесла англиканка, склонясь впритык к холсту и требовательно протягивая ладонь кому-то из свиты. – Мое пенсне!
Ей тут же вложили окуляры, которые королева водрузила на нос и принялась придирчиво осматривать работу.
– Господин Велье, я была уверена, что вы работаете аккуратнее, – наконец выпрямляясь, заявила она и отдала очки обратно слугам. – Поставить такое пятно…
– Я… – начал художник и только после этого сам взглянул на холст.
Собственно, я тоже разглядывала его с удивлением. От наброска остались лишь смутные разводы. Угольные линии потекли и размазались, словно на них вылили стакан воды – особенно в районе лица нарисованной Шарлотты. Различимыми оставались лишь некоторые элементы платья и пейзаж за окном.
– Я же говорил, – на ходу ища оправдания, горестно заявил Анри. – Портреты живых – не моя сильная сторона. Теперь вы сами можете в этом убедиться, ваше величество.
– Мм-м, – сжала губы в тонкую полоску монархиня. – Пожалуй, я откажусь от портрета…
Весь вид ее излучал крайнюю разочарованность, а мой – озадаченность, потому что я не понимала, откуда взялось водяное пятно. Наверное, Велье это сделал магией, никак иначе.
Когда королева ушла, я буквально подлетела к другу отца.
– Как вы это сделали?
– Я?! – удивился он. – Нет, милая. Я ничего не делал, мой дар рисовать, а не портить изображения… Это сделала ты, то бишь вы, графиня. Что-то связанное с водой, подумайте об этом.
Вода… вода… при этом слове у меня не возникало никаких ассоциаций, кроме моря, кораблей, путешествий. Ну разве что одна деталь смутно всплывала в памяти – прогулка на лодке с отцом, мое падение в озеро и красиво расплывающиеся воланы платья…
– У меня болит голова, простите. – Я потерла и вправду начинающие ломить виски и села в свободное кресло.
Велье пристально посмотрел на меня, подошел к мольберту и снял с него испорченный холст.
– Тогда я должен уйти.
Художник сложил все свои вещи в один из сундуков, вызвал слугу из коридора и покинул мою комнату.
Еще два ящика, принесенные им, так и остались стоять нетронутыми, но даже это меня не радовало… Теперь все мои мысли занимала новая загадка.