Изнутри вдоль стен шла обязательная и почти во всех славянских городах кольцевая дорога, выложенная бревнами лиственницы, которая от влаги приобретает прочность камня, и отличается от камня только тем, что, подсохшая, горит. Но деревянная мостовая не соединяла сам город со стенами, чтобы, в случае пожара, огонь не перекинулся со стен на город, и, наоборот, с города на городские стены. Впрочем, когда стены находились в таком плачевном состоянии, это уже и значения не имело. Но дорогу горожане держали в образцовом состоянии, постоянно обновляли отслужившие свой срок бревна. И не только в кольцевой дороге, но и на внутренних узких улочках, в которые отряд сразу и углубился.
Сначала миновали целые ряды торговых лавок, уже закрытых на ночь, и въехали в квартал с массивными, в два и три этажа теремами. Вокруг каждого терема располагался большой двор с хозяйственными постройками. Все было так же, как было когда-то в сгоревшем Славене, и Гостомысла даже посетила легкая грусть о том, что Бравлин построит другой город, непохожий на милый сердцу многих горожан Славен. Дорога вела в гору, на холм, на самой вершине которой стоял большой терем. Князь-посадник почему-то сразу решил, что этот терем княжеский. Так оно и оказалось. От ворот, еще когда отряд только-только въезжал в Муром, был послан стражник, который, видимо, и предупредил самого князя Вячерада, и тот дал распоряжение о встрече. И сам вышел встречать гостей на высокое, с резными витыми колоннами крыльцо, выходящее, в отличие от других теремов, на улицу. И само крыльцо, и все стены вокруг него были покрыты тонким деревянным резным узором, что уже само по себе говорило – крыльцо это парадное. Князь Вячерад был молод, светел лицом, высок ростом и худощав. Гостомысл сам был сложен так же, только в дополнение к своей худощавой высокой фигуре имел еще и широкие плечи воя, привычного к ношению доспеха. Вячерад плечи имел узкие, руки длинные и слабые, но голову крупную, нелепо смотрящуюся на тонкой шее.
Спустившись с крыльца, князь шагнул в сторону Гостомысла, сразу определив в нем равного себе, и протянул обе руки для приветствия. Гостомысл заранее, за несколько шагов выпрыгнул из седла, и тоже протянул обе руки для приветствия.
– Здрав будь, княже! Мир твоему дому, – как гость, Гостомысл первым произнес приветственные слова.
– И ты будь здрав, княже, – тихим и мягким голосом ответил Вячерад. Впечатление складывалось такое, что князь не может говорить громче и решительнее. – Не буду спрашивать у тебя на крыльце, что привело тебя в мой дом, чтобы не отвадить тебя от своего гостеприимства