Даны отступили. Причем, отступили достаточно далеко, чуть ли не до срединной крепости. Был ли среди этого войска сам король Готфрид, сказать трудно. Готфрид вполне мог направить на уничтожение дружины Дражко кого-то из своих военачальников, которых поголовно сделал герцогами и графами. А сам мог остаться на месте, чтобы держать оборону против Годослава и графа Оливье. Скорее всего, подумал князь-воевода Дражко, дело обстояло именно так, потому что в присутствии своего сурового и даже жестокого короля войско не посмело бы так позорно отступить. Впрочем, когда человек хочет жить, он не смотрит, присутствует рядом король или кто-то другой. Он просто убегает, спасаясь, как лошадь, повинуясь только собственному инстинкту самосохранения. Однако, этот инстинкт, бывает, спасает целые армии.
Даны долго не показывались на дороге. Это беспокоило Дражко, и он послал сотника Оскола разыскать проводников, которых князь-воевода уже опрашивал. Оскол поторопился, и нашел проводников почти сразу. Привел их к Дражко. Главный вопрос, который князя-воеводу интересовал – можно ли эту часть дороги обойти стороной, и выйти на скалы сбоку.
– Можно, – прямо сказал младший из проводников, тогда как два старших отрицательно замотали головами. – Мы в детстве здесь ходили. Только для такого обхода трое суток требуется. Придется со скалы на скалу перебираться. В темноте это вообще невозможно…
– А просто скалы обойти, чтобы в Обенро без дороги попасть?
– Только по берегу. А отсюда до берега полтора дня пути. Да и к берегу нужно сворачивать от последней крепости. А потом еще день до Обенро добираться.
– Нас, то есть, они обойти не смогут, и во фланг не ударят…
– Если только трое суток не пожалеют для этого.
– Но улизнуть от нас, когда в спину им ударят князь Годослав с графом Оливье, могут…
– Если только у последней крепости свернут. От первой с той стороны…
– А мы перекрыть им дорогу никакой возможности не имеем…
– Не имеем, княже… Нам тоже следует до последней крепости добираться, а там сворачивать. А как сейчас туда добраться? Все ноги переломаем… – проводник кивнул на дорогу по ту сторону каменного завала. – Да и дорога дальше скалами не так защищена…
Если не переломать ноги на камнях, то на телах убитых и раненых людей и лошадей без ног точно можно остаться. Выход был один – только ждать, и полагаться на уязвленную гордость короля Готфрида. Готфрид, наверняка, в ярости от того, что его войско не смогло пройти выставленную Дражко засаду. В ярости, если он сам присутствует в войске. Или будет в ярости, когда ему доложат об этом, то есть, если он остался против позиций бодричей и франков с остатками своей армии. Когда Готфрид бывает в ярости, его боятся больше, чем смерти. А ярость в такой ситуации – обязательное чувство. Это же унижение королевского достоинства, имея две с небольшим тысячи в своем распоряжении, князь-воевода удержал на дороге силы, превосходящие его не менее, чем втрое. Впрочем, подсчитать действительные силы данов мешала темнота. Но колонна, идущая по дороге, казалась бесконечной. Тем не менее, и бесконечная колонна сумела развернуться, и ускоренным маршем двинуться в обратный путь. Вернее, ее развернули стрелы руян. Стрелы противника, и собственные кони.