– То есть? – переспросил Славер.
– Старый волхв Духослав ничего не скажет. Просто не захочет сказать, что это была за женщина… Но меня кто-то спрашивал про нее. Честно говоря, не очень помню кто, но под описание она вполне подходит…
Ставр откровенно хитрил, строя из себя простачка, закатывал взгляд к потолку, словно вспоминая, и это чувствовали оба князя.
Дражко уже начал понимать.
– Женщина стройная, с длинными распущенными черными волосами[49], в длинной кольчуге с разрезом спереди, руки тонкие, едва ли смогут меч удержать…
– В кольчуге на погребальный костер возносят только мужчин-воев, погибших в бою, – возразил Ставр. – А руки прикрываются погребальным саваном. Сжигать ее в кольчуге даже верховный волхв храма Яровита не решится. Это грубое нарушение обычаев. Но щитами носилки были украшены. Теми самыми щитами, надо полагать, на которых ее и несли. Это все похоронные атрибуты, и против этого возражений быть не может.
– Кто же она? – коротко и зло спросил князь Войномир. – На похоронах присутствовали родственники?
– Нет. Только волхв Духослав стоял перед кострищем на коленях.
– На колени перед кострищем становятся только самые близкие родственники, – сказал князь-воевода Дражко. – Остальные стоят в стороне.
Ставр на это ничего не ответил. Ему негде было взять такие данные.
– А откуда пришла весть, что Ведана – дочь, а не воспитанница Вандала? – спросил вдруг Войномир. – Может, кто-то специально такой слух пустил, чтобы свой грех прикрыть? Вор обычно громче всех кричит: «Держи вора!».
– И такое может быть, – согласился Ставр. – Весть о Ведане пришла с острова. Это я точно знаю. Но чей язык первым эту весть пустил, определить сейчас невозможно. Этой вести лет, пожалуй, пятнадцать, если не больше.
– Надо захватить парочку младших волхвов, и допросить, – решился бургграф Славер. – В конце-то концов, мы ищем преступницу, которая устроила засаду на князя Руянского и на соправителя всего княжества бодричей. Это значимая причина. И мы имеем право допросить волхвов. Я сам буду допрашивать, и заставлю их рассказать.
Славер говорил зло и упрямо. Он готов был всех уничтожить, кто покусится на его воспитанника. А слова у воеводы с делом обычно не расходились. Он никогда не был болтуном, склонным к простым угрозам.
– Едва ли они уже смогут что-то сказать… – лениво возразил Ставр.
Дражко знал командира разведчиков лучше всех других в этой комнате, и понимал, что волхв что-то важное еще не сообщил. И потому просто потребовал:
– Говори! Не томи душу!
– Меня послали узнать насчет вина. Все остальное я увидел только попутно. Но я нашел отдельно стоящий бочонок. В закрытой комнате, ключ от которой был раньше только у старого Духослава. Настоящий ключ и сейчас, наверное, только у него. Но Духослав разрешил младшим волхвам, которые хоронили женщину, устроить тризну. И позволил им взять один из бочонков на общий стол. Они взяли, только временно оставили его в коридоре. А какой-то посторонний человек, что открыл комнату с другим, предположительно, отравленным вином, подменил бочонок.