Вечером, уже после поминок, Стас взял с отца обещание принять в подарок мобильный телефон («только самая простая модель, ладно, Стас?») с самым дешевым тарифом («не трать деньги зря») и не выключать его никогда.
Звонков было немного. Встречались отец с сыном еще реже, точно на все дни рождения и на годовщину смерти матери, а там как получится.
Разговор обычно не клеился.
Линькович-старший все так же брезговал новой жизнью и старался не конфузить очевидно встроившегося в нее сына расспросами. Раньше Стас рассказывал о своих успехах, мнимых или явных, матери, а уже потом она как-то умела порадовать этим отца. Теперь сыну казалось иногда, что Иван Георгиевич похоронил и жену, и его за компанию.
Именно поэтому так удивительны были и звонок, и, главное, тон.
Уже выходя из такси, Стас понял, что приехал с пустыми руками. Немного нервно набрал номер и — это был хороший знак — услышал:
— Себе чего сам хочешь, а мне оливок возьми, я видел у тебя в комнате виски открытый, захотелось побаловаться.
В дурном настроении Линькович-старший отрезал бы, что все есть, и кинул трубку. Такое уже было — на последний день рождения. Тогда три часа застолья стали настоящей мукой.
В магазине Стас ломал голову, что, собственно, за виски у него стоит, явно из давних времен какой-нибудь красный Джонни Ходок. Теперь Линькович-младший такого питья не в уровень не пил.
Развитие розничной сети банка стало первой, самой маленькой ступенькой в деле превращения Стаса в оруженосца при Феодосии Лакринском, обязанного без устали находить способы добывать прибыль и вкладывать ее для получения еще большей прибыли.
Правила игры были разъяснены практически сразу.
Они сидели в ресторане, не отмеченном ни в одном справочнике города.
— У тебя, парень, — клекотал Феодосий, наливая в микроскопические рюмки рыжеватого цвета настойку, — есть право на ошибку. Если предложил дело, а оно не удалось, то бывает, не может все получаться. Обсудим, проговорим, в чем промах случился. Мы деньги делаем, а не мины с пола хватаем. Но если я пойму, что ты крысишь или врешь мне, то…
Стас не очень понимал, зачем при таких перспективах крысить.
— Это сейчас тебе кажется, что воровать повода нет, — отвечал на громкую мысль Феодосий, — но через год семья, любовница, в винах-висках сочтешь себя знатоком, в новых автомобилях раскумекаешься, вот тогда копейка начнет копеечку звать, так вот, парень, если почувствуешь позыв скрысить, то ты сначала обратись, пожалуйся на жизненные трудности, может, что и придумается.
Помощь понадобилась один раз. В мае 2003 года Линькович, дорабатывая некое инвестиционное предложение, два дня подряд изучал аналитику по рынку недвижимости. Закончив, он позвонил знакомому риелтору и попросил поискать любую большую квартиру, но такую, чтобы «уже на продаже и мозг не компостировали». Через час нашлась прям пятикомнатная и почти в Столешниковом. Она была не по деньгам, но привела в восторг Карину. Набравшись смелости, Линькович позвонил Лакринскому. Через неделю ему одобрили беспроцентный кредит, которого должно было хватить и на покупку, и на ремонт, поскольку в квартире стояла несусветная вонь. Присланный Феодосием строитель покрутил носом, походил и предложил снести все к херовой матери, а потом построить заново. Стас ужаснулся разорению, но тут по второму разу беременной Карине стало по-настоящему плохо.