В Москве он снова стал бы никем. Нашел бы работу, конечно, голодные автомеханики появятся, только если «Гринпис» победит во всем мире, но такого уважения бы не было. И вот в этом случае Москва забрала бы у него Лизу, а как жить без нее, он совсем не понимал. К тому же денег, которые он мог бы заработать в родном городе, и не могло хватить на Лизины мечты. Например, она очень хотела мобильный телефон, а это явно сущее разорение.
Но в лоб ни о страхе перед городом, ни тем более об опасности потери он говорить не решался.
Через две недели Дима позвонил бабушке. Она была взволнованна. Дорогая машина приезжала еще раз. «Долго им толковала, как тяжело без всякой поддержки прожить на одну пенсию, когда один внук опился и помер, а второй смылся неизвестно куда, но только не поверили они мне, похоже, совсем не поверили, не про пенсию, а про то, что не знаю, где ты, так что ты какое-то время на связь не выходи».
Вечером у Димы с Лизой было очередное свидание. Сдуру он рассказал, что не поедет в Москву на следующей неделе и вообще какое-то время не поедет, а там, слово за слово, доложилось и о поступившем от господина Лакринского предложении.
Лизу потряс его отказ.
— Работа есть, денег вроде больше стало, руки на месте, все ничего, — убеждал Дима, но эти доводы девушку привели просто в бешенство.
Она страстно, как в койке, орала Диме, что всю жизнь чинить чужие машины — это ерунда, годная только для мальчишки, но не для взрослого человека, а жить надо в Москве и заниматься бизнесом.
— Каким бизнесом, купи-продай, это не мое, совсем не мое, — отфыркивался Дима. — Брат у меня позанимался, век не забыть. Какой из меня бизнесмен, давай лучше поцелую.
— А ты ведь ссыкунишка, — вдруг сказала Лиза, — ты привык здесь за печкой сидеть, вот и боишься, и меня страхом обрюхатишь.
— Ссыкунишка? — удивился Дима.
— Ты не брата, прикованного к батарее, видишь, ты свою батарею видишь и себя около нее, вот ее и ссышь.
Ругань вылилась в бурный перепих, но после этого Лиза Диму выставила домой.
Весь следующий выходной, к несчастью, день он лежал на кровати и думал: пойти к Лизе или нет. Утром через день Дима побрел сдаваться. Он был согласен ехать в Москву и искать там место в жизни. Хоть и рядом с Феодосием. Главное, что с Лизой.
Дома ее не было.
В автомастерской Хубариева ждала записка.
«Дорогой Ди, ты хорош, но толку от тебя чуть. Жарить котлеты ты умеешь и сам, так теперь и всем остальным радуй себя сам. Я поехала в Москву, а ты чини машины, как-нибудь загляну, спрошу, что делать с «мерседесом». Или нет, устройся укладчиком асфальта и чини себе дороги, а я, проезжая из ресторана в клуб, буду махать тебе рукой. Твоя бывшая Ли».