Его собственный кабинет помещался на втором этаже. Вдоль стен стояли шкафы со справочниками, картонными папками и подшивками «Вестника» за прошлые месяцы. К редакторскому столу был торцом приставлен ещё один, подлиннее, чтобы устраивать совещания.
Иван подошёл к окну.
Несмотря на подписанный договор и события последних трёх дней, он ещё не до конца свыкся с мыслью, что стал полноправным жителем здешних мест. Сам себе он казался случайным гостем-туристом или, в лучшем случае, корреспондентом, прибывшим в чужую страну. А редакцию, коли так, можно было считать корпунктом…
В дверь постучали с подчёркнутой деликатностью. Иван взглянул на часы — стрелка всё ещё подползала к отметке, обозначавшей старт трудовой недели. Кому-то из сотрудников, видимо, не терпелось.
— Войдите.
На пороге нарисовался парень слегка за двадцать, в отутюженном, хоть и скромном костюме. Иван догадался — это один из двух репортёров, недавно окончивший универ. Журфаков в этой реальности не имелось, и в газеты, как правило, набирали дипломированных филологов.
— Доброе утро, Иван Егорович! Извините за беспокойство — я люблю приходить пораньше, вот и сегодня тоже, ну и решил на всякий случай к вам заглянуть. Вдруг у вас есть вопросы…
— Да, Павел, спасибо. Если не трудно, попросите всех собраться сюда, когда они подойдут. Проведём летучку и познакомимся.
Энтузиаст с готовностью покивал и скрылся, а когда пробило девять утра, кабинет стал наполняться народом. Иван приглашал всех садиться и украдкой разглядывал. Обозреватель оказался седым неулыбчивым усачом, корректор — усталым дядечкой неопределённого возраста, машинистка — опрятной дамой под сорок. Фотограф, коренастый и краснолицый, походил скорее на кузнеца. Объявлениями заведовала девица в очках и мешковатом платье.
Собравшиеся смотрели на Ивана и ждали. Он внутренне усмехнулся. Ох уж эти утренние летучки! Каждый, кто в них участвовал, знает, с какой скоростью обсуждение, стартующее всерьёз и по-деловому, скатывается в бессмысленный трёп на отвлечённые темы. «Пятиминутка» превращается в час, но участники продолжают сидеть, будто их одолели неведомые бациллы, заставляющие снова и снова переливать из пустого в порожнее и обратно. Сколько раз и сам он, Иван, поддавался этой заразе, чтобы потом, придя наконец в себя, галопом навёрстывать растранжиренное драгоценное время…
— Все в сборе?
— Нет Екатерины Антоновны, — доложил усач ровным голосом, — но она опаздывает всегда.
Павел-энтузиаст взглянул на него с укором, хотел что-то возразить — и сдержался, похоже, только из уважения к возрасту собеседника. Иван сказал: