«Говорят, эта сука посмела вступить в поединок с самим Ангродом, вместо того чтобы склониться перед ним, — Патринэль пожала плечами, отвечая своим мыслям. — Короли обидчивы и мстительны. Они не прощают подобного».
Ангрод остановился перед замершей невестой и, встретив ее твердый взгляд, насупился, но потом глаза короля наткнулись на ее руки, которые та сцепила перед собой — тонкие длинные пальцы, унизанные перстнями, дрожали, выдавая ее внутреннее волнение, которому Тир не позволяла отразиться на лице.
И тогда Ангрод, не зря прозванный Завоевателем, понял, что испытывает к этой молодой воинственной чужестранке из вражеского племени редкое чувство. Он уважал ее.
Король подал Тир руку, и она, помедлив мгновение, приняла ее. Ангрод сжал ледяную ладонь и медленно двинулся по проходу к кругу из омелы и замершему рядом с ним шаману, где легонько подтолкнул невесту в центр ритуального пространства — к взволнованному почти до слез жениху.
— Начинайте, — Ангрод, не посмевший переступить круг омелы, который уже неярко светился, напитанный магией, отошел и опустился в приготовленное для него кресло, установленное в общем ряду гостей.
Куиниэ, незаметно смахивая набегавшие слезы, нежно прижалась к плечу мужа, а он быстро чмокнул ее в нос:
— Ты счастлива?
— О Кэлибор! — выдохнула она.
— Теперь нам придется уехать. В замке Дома Красного дуба появилась новая хозяйка…
Куиниэ лишь пожала плечами:
— Твой дедушка слишком стар и нездоров, чтобы жить в одиночестве.
Кэлибор тихонько рассмеялся, крепче прижимая к себе жену.
Тир, как сквозь туман, слышала пение шамана и дробный звук его бубна. Магия прокатывалась через нее, на какие-то секунды уходя прочь — перез переплетенные пальцы рук перетекая в Эристора, а после возвращаясь обратно, чтобы затопив мгновеным пониманием близкого счастья, вновь ускользнуть.
Ангрод со своего места зачарованно наблюдал, как изменилось лицо молодой северной эльфийки. Куда подевалась суровая, собранная, даже жестокая воительница, чьи глаза были холоднее стали, что сверкала в ее руках. Теперь перед ним была мягкая, исполненная любви и нежности женщина. Вот она поднялась на цыпочки и поцеловала супруга — так, будто они были одни в огромном святилище. Руки, взметнувшись, обвились вокруг шеи Эристора…
Внезапно глаза Ангрода засияли, а губы изогнулись в веселой усмешке — рукав подвенечного платья сполз, и внимательному взгляду короля открылась рукоять стального стилета, привычно покоившегося в кожаном чехле на предплечье новоиспеченной супруги главы Дома Красного Дуба Эристора Дориата…