Улыбка расплылась на бледном лице Кэлибора. Потом глаза его вновь медленно закрылись. Он еще успел подумать о сосочках, венчающих острые грудки его Куиниэ, которых он вчера даже не осмелился коснуться, не то что увидеть, и страна снов вновь приняла раненого под свое мягкое крыло.
Ана уже возилась на кухне.
— Ну, как наш герой?
— Похоже, подсматривал за мной, пока я одевалась.
— Значит, идет на поправку, — удовлетворенно хмыкнула повариха и вновь отвернулась к плите.
— Зачем Харальдину было убивать его? — Тир наконец-то вслух высказала мысль, которая мучила ее. — Ведь его эльфы наверняка действовали не самостоятельно, а по указке…
— Аттердаг — эльф скверный, и ему просто доставляет удовольствие творить зло. К тому же он мстителен… О! Уже машет рукой! Послушай меня, перестань мотаться ночью по округе…
— Он не посмеет.
— Как бы не так!
— Харальдин трус.
— Трусы смелеют, сбиваясь в стаи.
— Не хочу больше говорить об этом.
— А о чем же?
— Когда рожать Ханнтель? — это была молодая жена одного из дружинников Тир.
— Со дня на день.
— Бедняжка.
— Почему это?
— Ну… не знаю. Все это как-то не очень приятно. Такие муки и ради чего? Ради удовлетворения амбиций этим самцов?
— Балда! — коротко отрезала Ана. — Как есть балда!
— Ни за что не подпущу к себе ни одного эльфа!
— Неужели тебе не хотелось бы иметь малыша?
Тир смешалась. Потом робкая улыбка тронула ее губы.
— Малыша? Может быть…
— Ну, так вот что я тебе скажу: непорочное зачатие — вещь чрезвычайно редкая!
Тир рассмеялась.
— Да и я в девственницы уже никак не гожусь.
— Э-хе-хе! Я бы тебе сказала, для чего ты годишься, да ты ведь все равно не послушаешь.
— Ну, скажи, скажи.
— Из тебя бы вышла честная и надежная жена для какого-нибудь хорошего, надежного и доброго эльфа. Ты родила бы ему здоровых сыновей и воспитала их смелыми и смышлеными.
— А что бы получила за все это я?
— Смысл и полноту жизни, за которыми ты и гоняешься ночами, изматывая лошадей.
— Вот уж нет.
— А тогда ради чего все это? — Ана развела руками. — Власть? Она у тебя есть. Золото? Его у тебя столько, что не истратить за всю жизнь. Да по-настоящему оно и не интересует тебя. И потом… Эльфийский век долог, но не бесконечен. Кому ты это все оставишь? Кто придет после тебя?
— Боюсь, тогда это будет интересовать меня меньше всего…
Тир много раз пыталась представить себя в той роли, о которой ей постоянно толковала мудрая Анайриэль, но… Она видела своих детей, дом… Но мужа? Каким должен был оказаться эльф, ради которого стоило бы поступиться столь трудно обретенными свободой, независимостью… Да что там! Которого она смогла бы полюбить всем сердцем, потому что ни на что другое Тир Серебряная бы размениваться не стала. И еще большой вопрос, захочет ли он принять ее… С грузом прошлого, весьма нетривиальным настоящим и более чем высокими требованиями.