Потом темнота, из которой она выплывает медленно, мучительно медленно. Сначала глаза фокусируются на потолке. Тир слышит стон и не сразу понимает, что он ее. Тир чувствует рядом с собой движение. Это он! Опять он! Исполненное похоти лицо ухмыляется.
— Ну что, выспалась?
Залитые слезами глаза снова зажмурены. Взмах ресниц и новая картина. Она в зале, наполненном пьяными эльфами. Чьи-то жадные руки шарят по ее телу, забираясь под юбку.
— Ты, ведь, уже знаешь, что это такое?
Тир опять быстро зажмурилась, спасаясь от очередного мучительного видения, и течение унесло ее в отдельную ярко освещенную комнату.
— Раздевайся.
Перед ней трое.
— Не надо…
Хлесткий удар, одежда с треском сорвана с нее.
— Открой рот. Рот открой! Зубы здоровые?
— Смотри.
— Целка?
— Не-ет. Цветок я сорвал сам, уж извини, Олаф! Зато и кое-чему обучил. Вот только строптива и своенравна…
— Это хорошо… Сколько хочешь за нее?
И опять веки сомкнулись, обрывая мучения.
Теперь она в лесу. Едет на лошади впереди купившего ее снежного эльфа. Вокруг скачут еще несколько. Ее новый владыка, ничуть не смущенный этим, задирает Тир подол и начинает мять нежное местечко между ног. Тир больно и хочется плакать, но она сдерживается, до крови прикусывая губу. Внезапно лошадь остановлена.
— Езжайте вперед. Подождете меня на опушке. Девчонка завела меня…
Эльфы отъезжают, негромко переговариваясь и смеясь. До Тир долетают их слова:
— Интересно, сколько эта протянет? Предыдущая шлюшка, по-моему, даже не выбралась из этого леска.
Ужас охватывает Тир. Она кричит, лошадь шарахается. Хозяин, яростно бранясь вынужден заняться усмирением животного. Тир чувствует, как что-то больно упирается ей в бок. Рука, словно обладающая собственным разумом, тянется к докучливому предмету. Рукоять… Нож зажат во влажной от страха и боли ладони, спрятан в складках скомканной юбки.
Купивший ее эльф спешивается и грубо стаскивает Тир за собой. На снег небрежно брошен плащ, и уже на него без дальнейших разговоров хозяин валит свою добычу. Возня, сопение, острая боль. Тир терпит. Она уже знает, когда любой, даже самый сильный мужчина становится почти беспомощным, и ждет… Сладкие судороги начинают сотрясать снежного эльфа, он стонет, закинув голову, и в момент наивысшей страсти сталь его собственного ножа резко погружается в незащищенное горло… Что пришло раньше — наслаждение или смерть?
Тир выбирается из-под обмякшего тела. Она вся в крови мертвого господина и неостановимо дрожит, но глаза ее сухи, и любой, кто заглянул бы в них сейчас, ужаснулся бы — столько ненависти и целеустремленности в этих серых озерах. Она с трудом, используя вместо подставки труп своего мучителя, забирается на его же лошадь и, подобрав поводья, пускает животное прочь от страшной поляны, стремясь достичь скалистой гряды, замеченной еще раньше, где ее следы не обнаружит и самый лучший следопыт…