Потом в тюках, притороченных к седлу, она найдет еду, немного золота, а главное одежду для мальчика ее роста, которую Олаф, наверно, купил своему сыну… Пожалуй, именно эти незамысловатые тряпки и спасли тогда Тир жизнь, в корне изменив ее.
Воздуха в груди почти не осталось и, когда она уже задыхалась, ее вытолкнуло вверх. Тир вынырнула из водоворота своего прошлого, шумно дыша и, словно зверь, попавший в западню, оглядываясь вокруг.
Олаф! Нет! Дух снегов, спаси и сохрани! Это Эристор! Эристор. Эристор…
— Тир… — почти прошептал тот. В его глазах застыла боль. — Позволь мне доказать тебе, что не все эльфы такие, как те, с которыми тебе пришлось иметь дело.
Эристор придвинулся еще ближе. Его мягкие губы нежно коснулись ее сплетенных на коленях рук, потом он поднял голову и приник поцелуем к приоткрытым устам Тир.
— Что ты делаешь со мной? — смятенно шептала она, когда Эристор принялся ласкать ртом мочку ее островерхого уха, украшенного чередой маленьких сережека потом спустился вдоль шеи к нежной ямочке между ключицами.
— То же, что и ты со мной, — хрипло вздохнул Эристор, осторожно касаясь ее груди.
— А-ах!
Когда из горла Тир вырвался этот тихий звук — полувздох, полустон, Эристор осмелел и торопливо рванул вверх ее тунику.
Обнаженная по пояс, она скованно застыла под его жадным взглядом. И оказалось, что Тир была еще красивее, чем помнилось. Молочно-белая кожа северянки, нежные розовые соски, поднявшиеся от возбуждения, совершенные полушария груди. Руки Эристора сами собой потянулись и накрыли упругую плоть. Тир невольно выгнулась навстречу ласке, часто прерывисто дыша… И тут Эристор окончательно потерял голову. Он подхватил ее на руки и уложил на середину большой кровати. Отстранившись, дрожащими пальцами расстегнул на себе пояс с мечом, уронил его на пол. За ним последовала рубаха, потом он взялся за завязки своих штанов, и когда минутой позже вновь склонился над Тир, одежда, съехав, открыла ей основание налитого страстью члена…
Тир словно ударило.
— Нет! — почти истерически выкрикнула она и закрыла ладонями лицо, локтями согнутых рук пряча обнаженные груди.
Эристора будто подрубили. Он грузно опустился на край кровати и, упершись лбом в ее трепещущее бедро, глухо застонал сквозь зубы.
— Прости меня, я оказался слишком нетерпелив, — минутой позже проговорил он, а потом, поднявшись, принялся одеваться. — Пойду, прикажу приготовить тебе горячую ванну.
Эристор нагнулся и, отведя ладони от лица Тир, ласково поцеловал сомкнутые веки, из-под которых мгновенно скатилось по слезинке.