С первой женой я знаком со школы. Обниматься с ней впервые пришлось во время совместных обучений танцам. Целоваться начали ещё в восьмом классе, заниматься сексом стали с начала десятого класса. Именно десятого, выпускного, потому что в те времена не выдумывали каких-то нулевых или одиннадцатых классов. На службу я уходил уже женатым, а супруга плавно и гордо фланировала на последних месяцах беременности. Кстати, в университете взял академический отпуск, что в те времена являлось диковинным случаем (но к жёнам это пока никак не относится).
Имелась мечта попасть на флот, хотя тогда светило служить все три года срочной службы. Чудом обстоятельства изменились, и я попал в особый, воздушно-десантный штурмовой батальон (тоже, в сущности, отлично!). Чуть там не умер от свалившихся нагрузок, тягот и прочих превратностей службы. Но так как выходил из них с «честью и достоинством» (такая потом отметка появилась в военном билете), то получил через год отпуск. Отгулял его более чем продуктивно и к моменту демобилизации стал отцом уже двоих детей.
К слову, наши с женой семьи считались весьма и весьма обеспеченными. Что мои родители, что родители жены занимали не последнее место во взращивании, так сказать, научного потенциала страны. А если ещё вспомнить бабушек да дедушек, то было бы стыдно с таким примером, как они, учиться плохо или вообще остаться бестолочью. Поэтому мы интенсивно учились. Я сразу же после срочной восстановился в университете, а жена училась на два курса старше в той же альма-матер. Хоть и на другом факультете. Причём академотпусков по причине беременности не брала, училась безотрывно. Совокупные средства нашей семьи позволяли держать постоянную нянечку и приходящую домработницу. Ну и бабушки с прабабушками в детишках души не чаяли.
Да и жили мы в своей трёхкомнатной кооперативной квартире. Пусть и весьма скромно, без неуместной для молодых роскоши.
Но именно это, как мне кажется, и послужило изначально основой для нашего дальнейшего развода. Я-то ведь в те годы являлся крайним консерватором, с высочайшей моральной составляющей и ни капельки не понимавшим своих аморальных товарищей или подружек. В моём сознании просто не укладывался факт какой-либо измены или кратких постельных отношений с иной женщиной. Если любишь – то навсегда и во всём! И никаких поползновений в сторону. Никаких заигрываний. Даже никаких разговоров или шуток на эту тему не могло быть!
Разве что поговорить позволял себе с иными дамами по научному вопросу или чисто для поддержания темы. Меня ни разу в те годы даже уникальные красавицы и сексапильные сокрушительницы сердец не подвигли на какой-то жест флирта, на поцелуй и уж тем более на измену. Я даже этим не гордился, потому что верил в нормальность подобного бытия.