Когда Жанна д’Арк потребовала от англичан снять осаду с Орлеана, они в ответ назвали ее шлюхой. Неожиданная, на взгляд современных людей, реакция. Объяснений приводят много – и то, что Жанна носила мужскую одежду, как армейские проститутки, и то, что ее считали ведьмой, и то, что ее действительно считали любовницей то Дюнуа, то еще кого-то из высокопоставленных французов. Но, вероятно, ответ гораздо проще.
Мужчин в Средние века оскорбляли множеством разных способов – я привела в пример три только самых распространенных грубых выражения, а на самом деле их десятки, и они касаются разных сторон человеческой жизни. Можно было поставить под сомнение интеллект мужчины и тем самым усомниться в его мужественности, обидеть его как профессионала, усомниться в его способности зарабатывать деньги и содержать семью, назвать его лжецом и вором, слабаком и грязнулей, высмеять его происхождение и воспитание, задеть его гордость.
В отношении женщин все эти обвинения были бы совершенно несерьезны. Женщина и так была «сосудом греха», считалась слабой и глупой, нуждающейся в заботе и присмотре, легкомысленной и болтливой. Она была подчинена мужчине, поэтому даже вместо гордости за женщиной признавалось только тщеславие.
Серьезно оскорбить женщину можно было только одним способом – усомниться в ее добродетели.
Жесты тоже могут задеть честь, повредить репутации. Но оскорбительные жесты редко описывались, да и серьезность такого оскорбления нам не вполне очевидна. Жесты в отношении женщины могут быть сделаны с намерением обидеть ее или просто быть истолкованы как таковые: например, прикосновение к капюшону на накидке молодой девушки воспринималось как серьезное покушение на ее особу, чуть ли не изнасилование. Тогда близкие потерпевшей обращались в суд или добивались возмещения ущерба иными путями. Точно также развязать пояс женщины, прикоснуться к ее волосам значило подвергнуть ее оскорблению. А когда чужой человек гладил по волосам ребенка, не получив на это разрешения, семья расценивала этот жест как агрессию.
Симона Ру, «Повседневная жизнь Парижа в Средние века».
Чем «проститутка» лучше «шлюхи»?
Разнообразие грубых слов, обозначающих «доступную женщину» и «продажную женщину», в одном только английском языке небывалое. А что поделать, если разнообразно ругаться хочется, а ничего оскорбительнее, чем возвести поклеп на добродетель женщины, придумать все равно не получится? Вот и изощрялись в выдумывании новой терминологии, обозначавшей, по сути, одно и то же.
Но были тонкости, которые иногда могли сыграть большую роль.