– Милая, у тебя такие красивые волосы, – говорит мне женщина из моих воспоминаний и гладит по голове. Я не помню её лица, но почему-то понимаю, что это моя мама. Наверное, это единственное воспоминание о ней, которое сохранилось в моей голове. Всё-таки намного больше я знаю о себе и своей сестре, но даже этого чертовски мало.
От мыслей меня отвлекает стук в дверь. На пороге неуверенно стоит Жан-Пьер, держа в руках цветную коробку.
– Конфеты? – догадываюсь я.
– Да, – глупо улыбается он.
– Мило. Заходи.
– Вы меня так выручили. Буквально спасли, – запинаясь, говорит он, оглядываясь по сторонам, и кладёт конфеты на стол.
– Не стоит благодарности. Мы же соседи всё-таки…
– Но мы же совсем не знакомы.
– Тебя зовут Жан-Пьер, ты фотокорреспондент, подрабатываешь на пару мелких подтирочных газетёнок, – я достаю вторую чашку и наливаю чай.
– А вы?
– Ты, – улыбаюсь я.
– О! Сартр! – француз замечает книгу, оставленную мной в кресле, и берёт её в руки.
– Тоже Жан-Пьер, правда, на философском фронте он дрался не так обсосно…
– А тебя, наверное, зовут Жан-Клод? – обернувшись, усмехнулся он в ответ на мою грубость.
– Осмелел, смотрю… Меня зовут Вера, но и я могу прописать тебе с ноги, – я сажусь за стол и распаковываю конфеты.
– Не будем проверять! – смеясь, машет руками Жан-Пьер, – Значит, Вероник?!
– Вера, лягушатник. Вера. Два слога, ударение на первом… Присаживайся.
Жан-Пьер устраивается напротив и с интересом смотрит на меня.
– Ты немка?
– Я русская.
– О…Спортсменка, да?
– Ну, почти…– я улыбаюсь, – Стрельба по головам.
– Биатлон? – не понимает парень.
– Французский иностранный легион.
– О! Обалдеть!
Я с удовольствием поглощаю конфету. Горький шоколад сверху и воздушная начинка из сливочного крема внутри. Глюкоза, всасываясь, устремляется прямиком в кровь. Реагируя на ощущения вкусовых рецепторов, мозг выбрасывает очередную порцию дешёвого эндорфина.
– Я думал там служат только парни.
– Официально, да.
– Впервые встречаю настоящего легионера…– продолжает Жан-Пьер, – Может, мне сделать с тобой интервью или типа того? Анонимно, само собой. Я смог бы его продать, а тебя взять в долю…
– Меня это не интересует, – качаю я головой.
– Прямо «нет»?
– Нет.
– Жаль… А если я просто приглашу тебя вечером в ресторанчик, например? У нас тут прямо рядом на углу есть милое место. Что скажешь? – он снова неловко улыбается и ожидающе смотрит прямо в глаза.
– Я скажу, что ты очень навязчивый.
– Это значит «да»?
– Это значит, что у меня режим. Во сколько бы ты за мной ни зашёл, распрощаемся мы в 10 вечера. Поэтому поторопись. И платишь за всё, конечно же, ты. Никаких пополам. У русских это не принято.