— Мадам, — пробормотал он, — мадам, я принял вас за фею.
Она громко расхохоталась, совсем как ребенок:
— За фею! Скажите, сэр, разве охота на фей в лесу входит в обязанности пастыря Господня?
— Мне так стыдно, — воскликнул он. — Правильно вы меня укоряете. Но в этот весенний денек мои святые обеты вылетели из головы, и я вновь ощутил себя мальчишкой.
— Я вас не укоряю. Я и правда рада, что священник может вести себя как мальчик. Но сюда редко кто забредает, и я подумала, что весь лес — моя вотчина, а как только увидела вас в папоротниках, решила подшутить и напугать, как уже много раз поступала с незваными гостями. Я думала, вы убежите. Но вы настоящий смельчак, потому и раскрыли мою тайну. Я люблю гулять здесь, собираю цветы, распеваю баллады, наблюдаю за зверями и птицами… Но до принятия обетов вы были простым человеком. Как вас зовут?
— Зовусь я Дэвидом Семпиллом. В детстве я жил на Рудфутской мельнице.
— Тогда и у вас есть права на эту землю. Вы тоже играли в Лесу?
— Нет, мадам, в Лес я не заходил. Правда, иногда проезжал по нему. И до сегодняшнего дня я его боялся. У этого Меланудригилла дурная слава.
— Бабкины побаски! Это благословенное в своей невинности место. Мне не нравится, когда его зовут Меланудригиллом. В этом слове заключено темное колдовство. Зовите его Лесом — и вы полюбите его так, как люблю его я… Осторожно, я спускаюсь. Посторонитесь, пожалуйста, и я выведу вас к Раю. Вы не знаете, о чем я? Рай — это святилище посреди чащи, и только я одна могу найти дорогу туда.
Она не была похожа на величественную даму в желтом атласе и голубом бархате, поразившую его в ту ночь в Калидонском замке. Рядом с ним стояла стройная смеющаяся девушка в зеленом, с тяжелыми деревенскими башмаками на ногах. Волосы, перехваченные шелковой лентой, все еще были в беспорядке после погони. Вдруг все его смущение пропало. Рассудок твердил ему, что это Катрин Йестер из Калидона, дочь гордого и непокорного семейства, подозреваемого в нечестии, женщина, красавица… он даже не знал, как подступиться ко всему этому. Но в тот солнечный день все доводы были бессильны — он видел в ней просто девушку.
Они спускались с холма, и по пути она не переставала болтать, точно стосковавшийся по общению ребенок, наконец обретший товарища:
— Я вас первой заметила и понадеялась, что вы броситесь за мной, если я побегу. Вы мне тогда в Калидоне понравились. Я-то слышала, что все священники угрюмые и старые, а вот вы показались добрым. И вы веселый, да, веселый — не грустный, как большинство шотландцев.