Начали путь легко, даже ветер дул от острова, в спину. Потом происходило обычное - закрутило со всех сторон, жесткий снег обжигал лицо, забивал глаза - трудно вешку усмотреть. А сбился с пути - пиши пропало: один из ста шансов добраться живыми.
Харламову показалось, что старший наряд ведет неправильно.
- Становись сзади! - распорядился раздраженно. - Доведешь, салага...
Став ведущим, Харламов начал забирать все левее. Вешка не появлялась и через десять, и через двадцать минут, и через полчаса. Становилось все очевиднее: идут не туда. Харламов остановился, осмотрелся, молвил почти растерянно:
- Хрен ее знает, куда запропастилась... - От бывшей самоуверенности у него ничего не осталось.
- Иди за мной! - решительно развернулся он, Бакульчик, и, подсвечивая фонариком, пошел назад по еще не заметенному следу.
- Ты что, салага? - слабо возмутился Харламов.
- Иди и не путай! - почти приказал. - Пока совсем не запутались...
Харламов промолчал. Вскоре уже еле заметный след вывел к елочке, от которой уклонились влево. Развернувшись, взяли правее и вскоре вздохнули с облегчением: фонарик выхватил из тьмы заветную вешку. Харламову, чувствовалось, трудно было успокоиться, что опростоволосился, шел в трех шагах сзади и срывал свою досаду матом и на погоде, и на пришибленном Мазурине, и на полковниках, генералах, выдумавших этот дурацкий наряд, морящих людей голодом. Ему, Бакульчику, тоже хотелось материться: какой идиот полезет сюда нарушать границу, каких шпионов, диверсантов можно поймать, если вся забота - не заблудиться! Но молчал, понимая: если и он начнет нервничать, суетиться, плохо кончится. Но вскоре начал терять уверенность: казалось, что взял то слишком влево, то слишком вправо, но когда выходил на долгожданную елочку, считал, что проста везет. Усталость валила с ног, болели глаза, иссеченное ледяной шрапнелью лицо казалось сплошной раной.
- Попробуй связаться... - устало бросил Харламов, стягивая с себя «бандуру».
Пока тот кричал в микрофон, матерился, кажется, успел вздремнуть: диво дивное, столько спал и не выспался! Связаться с заставой Харламову никак не удавалось.
- Видимо, испортилась. Пошли. Подай на плечи...
- Ладно, я сам возьму, - неожиданно заявил Харламов. - Ты уже едва ноги тянешь. И багор давай...
Не возражал - пускай попробует!
Без багра и «бандуры» поначалу показалось совсем легко. Сзади пыхтел, матерился Харламов. Вскоре предложил, показывая на багор:
- Давай бросим к чертовой матери!
- А ты уверен, что Мазурин не завернет искать?Харламов не сомневался: завернет, как позавчера с ходу завернул в темноту падающих от усталости ребят. Те хоть спрятали недалеко от берега, впотьмах не смогли найти на обратном пути, а тут черт знает, где находятся.