Е г о р у ш к и н. Это не собака, это морская сирена… Путь кораблям в тумане указывает, как в порт пройти. (Поет.)
«У ложа моего печальная свеча
Горит…».
Е г о р у ш к и н допел. Сашенька спит. Он тихонько отходит от нее, вешает гитару, ставит в угол костыль и, осторожно ступая, делает несколько шагов без костыля — учится ходить. Смотрит на Сашеньку — спит ли, не притворяется, не видит ли… Вот он уже миновал стол, приближается к креслу. Сашенька застонала во сне. Егорушкин потерял равновесие, ухватился за спинку кресла, чуть не упал, но не упал, пошел дальше. Добрался до капкана, снял с него шинель, написал какую-то записку и, повесив ее на капкан, стал одеваться. Погасил свет. Снова взял костыль. Уходит.
Сашенька ворочается на постели.
С а ш е н ь к а (бормочет сквозь сон). Какие сны… Сват Наум, мама. Ведеркин почему-то… Какие-то собаки… (Опять засыпает.)
Дрова в печке догорели, в комнате абсолютно темно. В дверь стучат. Сашенька спит, не слышит!. Скрипнула дверь, загорелся карманный фонарик. Кто его держит — не видно. Фонарик движется от двери к кровати. Луч фонаря падает на спящую.
Ж е н с к и й г о л о с. Сашенька!
С а ш е н ь к а. А сейчас Агата снится…
Луч фонарика шарит по стене, находит выключатель. Фонарик приближается к нему, зажигается свет. У выключателя стоит А г а т а В е д е р к и н а. На ней длинная, с чужого плеча шуба, узенькие, дудочкой, брюки английского офицера, огромные — сорок второй номер — желтые ботинки с толстыми подошвами, шоферские с раструбами рукавицы и меховая шапка с гербом торгового флота. От яркого света Сашенька проснулась, приподнялась на кровати, смотрит на Агату и не узнает ее. Потом громко вскрикивает.
С а ш е н ь к а. А-га-а-фон!
А г а т а (жалобно). Меня торпедировали…
Сашенька начинает смеяться. Агата тоже. Сашенька громко, не в силах сдержать себя, хохочет. Агата ей вторит. Они смеются с самозабвением, хохочут до слез, обнимаются, целуются и снова смеются, глядя друг на друга; вытирая слезы, обессиленные смехом, они садятся на кровать.
С а ш е н ь к а. Опять?!
А г а т а. Опять…
С а ш е н ь к а. Когда?
А г а т а. Позапозапозавчера…
С а ш е н ь к а. Кошмар?
А г а т а. Типичный.
Новый взрыв смеха.
С а ш е н ь к а (сразу серьезно). Вы не простужены?
А г а т а. Нет. На этот раз я не была в воде. Только весь костюм припал. И мамина юбка тоже. К чертям! Все облито нефтью, вымазано маслом. Я снова бедна, как корабельная крыса.
С а ш е н ь к а. Супу хотите? (Встает с постели.)
А г а т а. Хочу.
С а ш е н ь к а. Нету. Есть, но холодный. (Ставит суп на печку.)