М а р и я. От кого письма, Павел Николаевич?
Я б л о ч к о в. Канцелярия военного министра Милютина сообщает, что мое изобретение в данное время не может быть использовано в России.
М а р и я. Не нужно огорчаться, Павел Николаевич. Мы вернемся в Россию. Не сейчас, через год, через два года…
Я б л о ч к о в. Чиколев пишет, что я не должен возвращаться на родину, что я буду немедленно арестован. Дураки! Мерзавцы и дураки! И это они управляют народом, равного которому нет в мире. Будь они прокляты!
М а р и я. Павел Николаевич.
Я б л о ч к о в. Не останавливайте меня, Маша! Если я не буду ругаться, я разломаю в щепки весь этот отель.
М а р и я. Смотрите, уже рассвет. Снегирь просыпается. Слышите, он запел…
Я б л о ч к о в (останавливается у клетки). Знаете что, Машенька? Давайте выпустим на волю снегиря. Завтра ведь первый день пасхи. А мне он больше не нужен… Вы не покинете меня?
М а р и я. Я никогда не покину вас.
Я б л о ч к о в. Пусть он летит. Ему скучно здесь, на чужбине. Пусть он летит туда, за синие моря, за высокие горы, за дремучие леса. Вы думаете, он не долетит до России? Долетит! Он ведь русский снегирь, и ему не нужно паспорта, у него нет багажа, к нему равнодушно относится тайная канцелярия его императорского величества. Сыграйте ему на прощанье что-нибудь. Ну, лети, певчая птица! Передай привет родине.
Мария садится за пианино. Первые аккорды фортепианного концерта Чайковского. Оркестр подхватывает мелодию. Яблочков стоит с клеткой у открытого окна, за которым рассвет, видны крыши парижских домов. Снегирь улетает. Яблочков смотрит в небо, провожая взглядом полет птицы.
З а н а в е с.
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Фортепианный концерт продолжается. Стремительное аллегро третьей части. Звучит веселый мотив народной песни, приближается грандиозный финал, где сливаются воедино голоса фортепиано и победных аккордов оркестра… Широкая мраморная лестница, уходящая вверх. Массивные дубовые двери. На лестнице темно-красный ковер, на перилах пурпурный бархат. По бокам мраморные скульптуры, изображающие Психею со светильником в руке, Геракла, борющегося с Антеем, Прометея, держащего высоко над головой факел. Высокие окна раскрыты, и за ними Неаполитанская улица в Париже, яркий осенний день. Внизу л а к е й в ливрее.
По лестнице медленно поднимаются Ж е н е й р у з и пожилой медлительный В и л ь я м Г и л л а р д.
Ж е н е й р у з. Вот мы в доме Яблочкова, мистер Гиллард.
Г и л л а р д. Он богат, этот Яблочков?
Ж е н е й р у з. Смотря, что считать богатством, мсье. Если идеи — он миллионер. Но все, что вы видите здесь, принадлежит не столько ему, сколько нашему синдикату электрического освещения.