— Интересно знать, где такие настырные невесты произрастают?
— В Пряже. И не настырные, товарищ майор, а настойчивые.
— Цел и невредим твой Жандорак. Прилетит на той неделе, сейчас уточню. Во вторник прибудет.
Марийка улыбнулась, поднесла руку к беретику.
— Счастливо оставаться, товарищ майор. Алексею передайте — зайду через две недели. Не забудете?
На улице у штаба сидел на заведённом мотоцикле лётчик, словно дожидался Марийку. Он подкатил к ней, чиркая сапогами по земле, улыбаясь, сообщил, что держит путь в штаб фронта и готов подбросить её в город. Марийка, лихо закинув ногу, уселась сзади, обхватила незнакомца, и они помчались с ветерком.
Влетели на кривые улицы, прошмыгнули по мосту, и Марийка, сама не зная почему, попросила остановиться. Поблагодарив лётчика, который стал было назначать ей свидание вечером у кинотеатра, Марийка побежала назад и свернула к зданию спецшколы.
Богданова она нашла не сразу, а когда разыскала, не знала, с чего начать.
— Ну, что стряслось, Маруся? Скорее, мне некогда.
— Случилась вот какая штука, Николай Иванович, — вздохнула Марийка, опустив глаза, а потом, гордо подняв голову и глядя Богданову прямо в зрачки, выпалила:
— Я люблю Васю Савоева! Где он?
Богданов медленно отвёл глаза.
— Ты ведь понимаешь, что есть военная тайна.
— Понимаю, товарищ комиссар. Не говорите всего. Скажите — он жив, ранен?
Богданов взял Марийку под руку, повёл к воротам, где стоял дневальный.
— Ну, что ты такое несёшь? Жив, конечно. Просто рация замолчала. Питание кончилось. Рация у них новая, «Север» называется, недавно Пашкевич несколько штук привёз из Москвы, дали в штабе партизанского движения. Станция надёжная, но, говорят, батареи садятся быстро. Они много дельного передали, часто на связь выходили, потому и село питание. В общем, скоро вернётся, увидитесь. Не кручинься, всё будет путём. Веселее, веселее, ну что ты, прямо не узнаю тебя.
Улыбнись, Маша,
Ласково взгляни.
Жизнь прекрасна наша —
Солнечны все дни.
Марийка натужно усмехнулась, глядя на поющего комиссара, тряхнула густой копной волос.
— Вася тоже пел мне эту песенку.
— Объявится со дня на день. Потерпи: разлука — горнило для любви.
— Женское сердце — верный вещун, — вздохнула Мария. — Ноет оно у меня, ночами ноет. Никогда не знала, с какой оно стороны, это сердце, а теперь знаю.
Богданов достал портсигар, закурил.
— Могикан тоже волнуется за эту группу. Места себе не находит. Молчит, правда, да все-то видят. Его Таня жаловалась мне — всё лето не спит почти совсем, она уж и в госпиталь тайком ходила, снотворное выпросила, теперь в чай подмешивает. А вас как он ждал, тебя то есть! Как мальчик обрадовался, когда с тобой первый раз поговорил по телефону. В столовой встретил меня, не утерпел, шепчет — Марийка объявилась! Первый раз его таким видел. Он парень сдержанный, серьёзный. Ну, а чтоб о секретах в столовке? Я даже растерялся. Потом уже узнал, что Аня погибла. Он-то промолчал, радость верх взяла. У него и другие потери были. Всё в себе носит. Словом не обмолвится, голос не повысит, зло ни на ком не срывает. Держит себя парень в руках. И ты держись, бери пример со своего Могикана…