10 августа они выехали на станцию Кочкома, оттуда — на грузовике в сторону фронта в небольшой брошенный поселок, обжитый разведчиками майора Родионова.
Там уже к ним в группу влились радистка Артемьева, полненькая смешливая девушка, и разведчик с особым заданием Терентьев, мрачный, неразговорчивый человек лет тридцати. Три дня их натаскивали по топографии, в последний день с ними занимался сам Родионов. Шифровальному делу учил кудрявый капитан Левданский. К переходу линии фронта готовились тщательно: изучали маршрут, упаковывали по нескольку раз мешки, чистили оружие, подгоняли одежду и особливо обувь.
…На вырубках вымахала такая малина, что Маша Бультякова и её новая подружка, тёзка Маша Артемьева, скрылись в ней с головой. Пахло малиной, невдалеке спокойно стучал дятел, тихонько позвякивал армейский котелок, быстро наполнявшийся крупными чистыми ягодами.
Костя Терентьев подкрался, прилёг за кустами, послушал, о чём тихонько переговаривались девушки, затем, приложив ладони к щербатому рту, рыкнул раз, другой, третий.
Бультякова и Артемьева, словно воробьи от выстрела, вспорхнули, бросились наутёк. Терентьев еле остановил их, катаясь от хохота по земле.
— Эх вы, дамская кавалерия, медведя испугались. В лесу надо бояться лишь одного зверя — человека. Чего спины показываете? Погодите! Игнатьева за вами послала. Родионов передал ей — после обеда отъезжаем.
Обедали все вместе, все восемь человек. Игнатьева, самая старшая и по должности, и по возрасту, тяжело поднялась из-за стола — у неё болели ноги, остановила твёрдым взглядом молодого разговорчивого Матвеева — третьего секретаря, подняла помятую алюминиевую кружку с плескавшимся на самом донышке портвейном.
— Дорогие мои друзья! Много говорить мне нечего. Мы с вами, как пальцы на одной руке — поодиночке каждого можно сломить, а когда все вместе вот так, в кулаке,— пусть попробуют! За нашу боевую дружбу, за начало похода, за удачу!
Майор Родионов стоял у машины, отмечая в списке своих разведчиков, лихо атакующих кузов, помог девушкам забросить сидоры. У Артемьевой получился тяжёлый мешок: консервы, запасные батареи, сама радиостанция.
Одиннадцать войсковых разведчиков да восемь подпольщиков — полная полуторка. Игнатьева ни в какую не соглашалась сесть в кабину, туда с готовностью прыгнул Терентьев, он, пожав руку из окошка кабины Родионову, дал команду шофёру трогаться.
Ехали медленно, сначала по наезженной дороге, потом по глухому просёлку, а завершили путь на тряской, недавно настланной лежнёвке.
У длинных, хорошо замаскированных землянок их встретили двое военных в плащ-палатках, помогли разместиться на ночлег. Разбудили задолго до рассвета. Все сели в машину и, повернув влево, проехали километров пять. Здесь полуторку оставили, а сами, пройдя по стёжке, вышли на узкую поляну, заваленную деревьями. Едва рассвело, провожатые одним только им известным путём повели их вперёд.