По тому, с какой осторожностью они шли, Бультякова поняла, что поляна заминирована. Вскоре вошли в осиновый лесок и уже дальше двинулись одни.
Тяжёлые мешки гнули к земле, и за утро они сделали четыре привала. Каждый раз Няттиев силой отбирал у Игнатьевой сидор, та, беспомощно отбиваясь, отдавала мешок, а через час забирала обратно. Каждому было тяжело, у каждого свой груз — продукты, патроны, взрывчатка, у Терентьева на шее автомат, у других на поясе наган, гранаты.
Вслед за Игнатьевой выбилась из сил Артемьева, и её мешок несли по очереди разведчики Родионова. У тех тоже своего добра хватало: помимо того, что они должны были провести группу в тыл финнов, им предстояло на обратном пути минирование мостов и дорог, а главное — нужно было привести «языка».
На вторую ночь пересекли дорогу, ведущую из Ругозера на Тикшу, видели вдалеке машины с зажжёнными фарами. На обочине глазастые разведчики заметили тоненькую проволочку; внимательно обследовав всё вокруг, нашли две мины. Стали держать совет — то ли ждать рассвета и, когда посветлеет, пойти вперёд, то ли двигаться осторожно, уходя поскорее от дороги. Разведчики предлагали остаться, но Игнатьева и Терентьев настояли на своём — уходить. Пройдя километра три по заросшей просеке, первые два разведчика и шедший вместе с ними связной Макаров подорвались на мине. Никто не погиб, но все трое были ранены.
Политрук — командир разведчиков и Игнатьева тотчас решили, что дальше к Паданам группа двинется сама, а разведчики, взяв с собой раненых, как можно скорее пойдут назад к линии фронта.
Бультякова перевязала ногу Макарову, обработала йодом широкую, но не очень глубокую осколочную рану, успокоила, подбодрила и побежала догонять своих.
На первом же привале выяснилось, что в суматохе забыли мешок с сухарями. За него отвечал Терентьев, но в последнем переходе его нёс Стаппуев, в общем, виновного не нашлось, а потерю сухарей они все ощутили на себе уже через неделю, когда те продукты, которые были у каждого, подошли к концу.
Продвигаясь к Паданам, они вели разведку на дорогах, подходили к двум деревням, наблюдали, есть ли военные гарнизоны, определяли их численность. Каждое утро, перед тем как залечь на дневку, Артемьева отстукивала в Беломорск короткие радиограммы, составленные Игнатьевой.
Шла вторая половина августа, ягод в лесу вызрело на любой вкус: черника — не беда, что переспелая — сойдёт с галетами, малина тоже — тронешь кустик, так и покатились по земле ягоды, на полянах у старых пней наливалась брусника.
Выбрав глухие места, разводили костёр из смолистого сухостоя, чтоб не было дыма, варили суп из грибов, сдабривая его крупяными концентратами, заправляя свиной тушёнкой.