— Да уж где нам. Разведчики — это вы, девушки. Можно сказать, настоящие глаза и уши Красной Армии. Ну, давайте знакомиться. Тебя как зовут, востроглазая? — обратился он к Марийке.
— В борьбе и тревоге не стой на дороге, — крикнула Маша и плечом оттолкнула летнаба от двери.
Чайник на плите только начал пускать парок из носика. Лётчик, сидевший у стола и писавший при лампе то ли письмо, то ли какой-то документ, бегло оглянувшись, пробурчал:
— В девять вылетим. Метео даёт добро. Так что долго не чаёвничайте.
Жандорак стоял на крыльце и не проронил ни слова.
— Летим, слышь, Марийка, скоро будем в небе.
— Летим, Аня, как раз времени на чай осталось. А с этими летунами только так и надо, — весело щебетала Марийка. — Сразу не поставишь на место, гляди, уже и обниматься полезет. Я таких повидала и в госпитале, и в спецшколе.
— В госпитале у нас с тобой были раненые, им женской ласки не доставало, улыбки девичьей.
— Вот, вот. Снова за своё. Забыла, как к тебе военфельдшер прилип? «О, Анна, меня сжигает горячий огонь страстей». Что он ещё там плёл, этот рыжий? Хорошо, что Настенька Крупина тебе глаза раскрыла. Помнишь-то про письмо? Жена ему пишет из Сибири — каждый вечер наши деточки перед сном дерутся, кому папину фронтовую фотокарточку под подушку класть. А он…
Подул тёплый ветерок, и туман длинными косами пополз с аэродрома.
— Наш пряжинский дует, — кивнула на юг головой Марийка, прихлёбывая чай. — По запаху чую, родным озером пахнет.
Но никто не откликнулся. Маунумяки сидел, вытянув длинные худые ноги, а Яковлев, склонившись над вещмешком, шарил в нём рукой и что-то шептал.
— Вы чего такие мрачные, мальчики? — старалась расшевелить их Марийка. — Ведь наконец-то летим, скоро дело настоящее будет.
— Наговоримся ещё, дорога дальняя, — сказал Маунумяки.
— А мне любопытно, откуда ветры берутся, — не унималась Мария. — Хочу все ветры изучить, и наши, и чужие. Знаете, какие красивые названия у них есть? Мистраль, бриз, сирокко. Мистраль — во Франции обретается. Бриз — свежесть приносит на берег с океана. Сирокко — знойный ветер пустыни, писано в книге. Никогда не была под жарким ветром. Какой он, неужто и в самом деле, как из печки? Смешное дело.
Из домика вышли пилот и летнаб.
— По самолётам! — сложив руки рупором, крикнул Алёша Жандорак.
Подпольщики, забросив мешки на спину, заспешили вслед за лётчиками. Туман хоть и рассеялся, но небо было серым и мрачным, казалось, вот-вот начнёт сеять дождь.
— Погодка, аллах бы её взял, — ругнулся пилот и зачем-то лягнул по-шофёрски ногой колесо самолёта.