— Ну, хватит, товарищ дорогой, — рассердилась Мария. — Меняем пластинку. Или вот лучше послушай такую присказку. Едет солдат к фронту, навстречу ему прохожий. Разговорились. Как кобылу кличут? Секрет. Где телегу взял? Военная тайна. А куда путь держишь? На передовую в деревню Ивановка. А что везёшь? Патроны. Так что вот так, сказала — переводчиками, и баста. Вы же красный командир, сами должны понимать, не маленькие! Сколько вам годков, товарищ лейтенант?
— Да называй на ты, чего уж там, на четыре года я всего старше. Перед самой войной кончил Харьковское штурманское авиационное училище и сразу сюда, к вам.
— Слушай, Алексей, — перебила его Марийка, — а может, ты меня понарошке расспрашиваешь, испытываешь? Думаешь, у девки этой ветер в голове, всё выложит. Всем кажется, что я болтушка. Прямо не знаю, что мне делать. Дудки, буду молчать как рыба. Ты-то ведь комсомолец? Ну так чего липнешь с глупыми вопросами? И руки при себе держи. Знаю я вас. Думаешь, вот малолетка клюнет на малиновые лейтенантские кубики, на золотые птички в голубых петлицах. Как же, держи карман шире! У меня, между прочим, парень есть, можно сказать, жених. Не хуже некоторых, хоть он и не носит кубарей. Пока не носит, пока. Так-то, товарищ дорогой…
— Да не липну я, не заводись. Просто всегда считалось, что женщины и дети не должны воевать, войны — удел мужчин. Понимаешь, это плохо, когда девушка стреляет. В этом есть что-то неестественное. Ну, как тебе это понятнее сказать…
— Да уж куда как понятно сказано. Только вы меня за дурочку не держите, товарищ дорогой. Не знаю, как там в потёмках истории, а мы, комсомолки великой страны, все как одна… «Не смеют крылья чёрные над Родиной летать, поля её просторные не смеет враг топтать!» Небось, слыхал такие слова? А ты со своими глупыми мыслями. Что сказал товарищ Сталин в нынешний Первомай, помнишь? Все на защиту Отечества! И чему тебя только в лётной школе учили…
Марийка вскочила, хотела поправить ремень, забыла, что не в гимнастёрке, потом сдёрнула берет, тряхнула копной густых светлых волос. Алёша усмехнулся, достал из планшетки початую плитку шоколада.
— На разных волнах работают наши радиостанции, — пробормотал он. — Ну, да ладно, мир, Маруся. Угощайся лётным пайком.
Марийка постояла, отвернувшись от Алёши, потом подняла руку — то ли причёску поправила, то ли с глаз что-то смахнула.
— Я не люблю сладости, — сказала она дрожащим голосом, который стал прямо-таки детским, девчоночьим, и вдруг засмеялась. — Давай разделим на троих и пойдём будить Аннушку, — добавила без всякой паузы.