Вот уже остались позади костры, вот уже можно различить крутой песчаный берег. Холодное течение вдруг мощным водоворотом поднялось из глубины, и вмиг от него заныло в груди, одеревенели ноги.
— Марийка, как ты?
— Держусь.
Проплыли ещё немного, и Аня почувствовала грызущую, ноющую боль в левой ноге. Сначала подумалось, что это заныла рана, натёртая пьексом, потом с ужасом холодный пот выступил на лбу — поняла: судорога!
Ноги опустились вертикально и, словно чугунные, потянули всё тело вниз. Анна лихорадочно замолотила руками, уже не саженками, а просто так, перед собой. Стало тяжело дышать, каждый удар отдавался в висках. Аня изо всех сил работала руками, хотя умом понимала, что нужно не торопиться, успокоиться, перейти на редкие взмахи, может быть, лечь на спину, отдохнуть. Легла и тут же перевернулась — бумаги, намокнут бумаги в берете! Ноги снова потянуло вниз.
Впереди взлетела белая ракета и медленно осела в реку. Анна глянула на гаснущий огонёк и ушла под воду. Когда вынырнула, увидела рядом Марийку, протянула к ней руку. Марийка подставила плечо, и они, тяжело дыша, поплыли дальше к левому берегу.
Каждый метр давался с невероятным трудом.
— Аннушка, вон уже травку вижу. Ещё немножечко. Ну, греби, милая, греби.
— Всё кончено. Нет сил. Ногу свело.
— Не смей! Не вешай нос!
Впереди закраснел ещё один сторожевой костёр. Марийка увидела его, сжала зубы, собрав остаток сил, рванулась к берегу. Ещё рывок, ещё два, ещё десять, ну, двадцать гребков — и всё. Попыталась пощупать дно, дна не было, а рука Анны на плече ослабла. Вдруг она разжалась совсем. Марийка оглянулась — Ани не было рядом.
Обмерев, она рванулась назад, пошарила руками под водой, наткнулась на безжизненную Анну, подтолкнула её наверх, и та, будто проснувшись, клещами вцепилась в руку Марийки, чуть выше запястья.
Обезумев от страха, схватившись свободной рукой за свой берет, Мария ногами оттолкнула Анну. Пальцы Ани разжались, голова повернулась к Марии, глаза были широко открыты, в горле клокотала вода.
— Прощай, мамочка… Сейчас закричу. Не хочу умирать, не хочу…
Анна прильнула к своей правой руке. Потом, уже на берегу, Маша поняла — она закусила руку, чтобы не крикнуть, чтобы не всполошить часовых, чтобы уберечь её, Марийку.
Мария, шатаясь, вышла на мягкий травянистый берег, долго-долго, не чувствуя холода, стояла и вглядывалась до боли в тёмную реку, над которой тихо занимался красноватый рассвет.
Она ходила по берегу, пока совсем не рассвело. Дважды в обе стороны прошли моторки, в них сидело по трое солдат с автоматами, потом сипло прогудел чёрный закопченный буксир, ведя за собой небольшую гонку с лесом.