Неожиданно мистер Саттерсвейт оглянулся.
— Что-то горит, — сказал он.
— Бог ты мой, действительно горит. Ах, да это же пугало. Мальчишки, наверное, подожгли. Ничего страшного. Там поблизости ни стогов, ни амбаров. Прогорит, и все.
— Да, действительно, — сказал мистер Саттерсвейт. — Ну что же, доктор, пожалуй, я пойду. Вам ведь не понадобится моя помощь?
— Я уже и так знаю, что найду здесь. Конечно, я не уверен, что именно, но теперь у меня, как и у вас, нет ни малейшего сомнения в том, что в этой голубой чашке смертельное зелье.
Мистер Саттерсвейт вернулся по дорожке через ворота. И пошел дальше вниз к реке, где на другом берегу полыхало пугало. Еще дальше, за пугалом, полыхал закат. Прекрасный закат. Краски его играли, высвечивая полнеба и горевшее пугало.
— Значит, это и есть твой путь, — сказал мистер Саттерсвейт.
Он слегка вздрогнул, увидев возникший вдруг в отблесках пламени силуэт стройной высокой женщины. На женщине было светлое, с перламутровым отливом платье. Она двигалась навстречу. Мистер Саттерсвейт замер и не мог отвести глаз.
— Лили, — сказал он. — Лили.
Теперь он видел ее совершенно отчетливо. Это действительно была Лили. Она шла еще слишком далеко, и лица было не разглядеть, но он все равно ее узнал. На мгновение он подумал: интересно, видят ли ее все или только он. Потом негромко, почти шепотом, произнес:
— Все в порядке, Лили, твоему сыну больше ничего не грозит.
Она остановилась. Поднесла к губам руку. Мистер Саттерсвейт не видел, но понял, что она улыбнулась. Лили коснулась пальцами губ и послала ему воздушный поцелуй, а потом повернулась и пошла обратно. Она шла к тому самому полю, где догорало пугало.
«Вот она и снова уходит, — сказал себе мистер Саттерсвейт. — На этот раз вместе с ним. Что ж, они принадлежат одному миру. И появляются — такие уж это люди, — появляются только тогда, когда их зовет любовь или смерть».
Он не знал, увидит ли он когда-нибудь еще Лили, но на встречу с мистером Харли Кином рассчитывал весьма и весьма. Потом он наконец повернулся и пошел через лужайку обратно — к чайному столу, к разноцветным чашкам и к своему старому другу Тому Аддисону. Берил больше сюда не вернется. Довертон-Кингсбурну ничего не грозит.
На лужайку выбежал черный пес. Свесив язык и виляя хвостом, он остановился перед мистером Саттерсвейтом. За ошейником белела свернутая бумажка. Мистер Саттерсвейт наклонился, достал, расправил и прочел написанное разноцветными буквами послание: «Поздравляю. До встречи. X. К.».
— Спасибо, Гермес, — сказал мистер Саттерсвейт вслед псу, мчавшемуся со всех ног по лугу, чтобы скорее присоединиться к двум темным фигурам, которые все еще были рядом, но уже исчезли из виду.