— Я одного никак понять не могу, почему ты в штыки меня воспринимаешь? Убегала от меня, брата за сына выдавала? Потом танцы эти… Что я по-твоему должен был подумать?
Не знаю что на меня нашло, зачем отчитывал ее, но я хотел понять ее истинные мотивы. Почему отталкивает меня, вводит в заблуждение и задумчиво молчит, не торопится с ответами. Лишь нервно теребит в руках небольшую веточку сирени… Ведь она говорила, что я тоже ей нравлюсь, так в чем причина?
— Женя! — позвал я девушку, и посмотрел на нее, сбавляя скорость.
Да, черт возьми, я осознавал свою вину за те слова, за ту ночь, но именно это все и стало отправной точкой, задело меня так сильно, что и я не мог ни о чем другом думать как о девушке. Постоянно эти дни всплывали в памяти — ее хрупкая фигура в моих руках и закрытые глаза с подрагивавшими ресницами.
Беззащитность во взгляде, что я уловил и какая-то обречённость, крошила остатки моего самообладания в пыль. Будто я управлял неисправным средством передвижения и не мог то больше остановить. Оставалось лишь закрыть глаза и положиться на судьбу, надеясь, что не разобьюсь насмерть.
— Я не знаю… — она посмотрела на меня с таким отчаянием, что сердце сжалось и захотелось ее обнять.
Коснуться волос и вдохнуть их аромат, попробовать на ощупь какие они шелковистые и гладкие.
Свернув в поворот, я припарковал автомобиль у круглосуточного кафе с едой быстрого приготовления.
— Я быстро, — бросил я, вылезая из автомобиля.
Видел как она дрожала, да и на улице по вечерам ещё было холодно, а она была в лёгкой белой футболке, даже ветровки никакой из дома не захватила. Что могло случиться, что она ушла в ночь в никуда и ничего лучше не придумала как обосноваться на лавочке? Неужто мать ее погнала из дома? А что если она и вовсе не знала о работе дочери? Вдруг Женя скрывала это от нее, а теперь все вскрылось? Я даже не обратил внимания, что стою возле кассы и молчу, а молоденький и уставший паренек и не торопил меня, зевал и оглядывал взглядом пустой зал, наверно мечтая уже пойти домой.
— Два кофе, — я все ещё думал об этом всем и, кажется, это больше остального походило на правду.
Когда я вернулся обратно Женя сидела, прислонившись лбом к стеклу, повернула голову в мою сторону.
— Будешь? — я протянул ей картонный стаканчик.
Она приняла его, обхватила двумя руками, блаженно улыбаясь. Посмотрела на меня с благодарностью, сделала небольшой глоток и смешно сморщила лицо.
— Спасибо. Вкусно, — но совсем без энтузиазма отозвалась она.
— Уверена? — я тоже сделал глоток обжигающего напитка. По мне все было отлично.